Собрание сочинений [Том 1]
Шрифт:
Я должен признаться, что ее слова о собственной бесформенности всегда были сомнительны для меня. В моем понимании потеря человеческой формы влекла за собой и необходимые последствия - постоянство характера, что в свете ее постоянных подъемов и спадов было вне ее возможности. Из-за этого я судил ее резко и несправедливо. Потеряв свою человеческую форму, я теперь находился в таком положении, когда можно было понять, что бесформенность является по крайней мере разрушителем здравого смысла. Здесь не действует никакая автоматическая эмоциональная сила. Быть отрешенным, способным погружаться во все, что делаешь,
Преимущество бесформенности в том, что она дает нам мгновенную паузу, при условии, что мы имеем необходимые самодисциплину и мужество, чтобы воспользоваться ею.
Наконец-то поведение Ла Горды в прошлом стало понятным мне. Она уже несколько лет была бесформенной, но не имела необходимой самодисциплины. Таким образом, она оказывалась во власти резких перепадов настроения и невероятного несоответствия между ее поступками и ее задачами.
После наших первоначальных воспоминаний о женщине-нагваль мы с Ла Гордой объединили наши усилия и целыми днями пытались вывести на поверхность еще какие-нибудь воспоминания, но их вроде бы больше не было. Я догадывался, что во мне, должно быть, похоронено еще очень многое, но не мог до этого добраться. Мой ум был свободен даже от самых смутных намеков на еще какие-нибудь воспоминания.
Мы с Ла Гордой прошли через период ужасных сомнений и смущения. В нашем случае быть бесформенным означало подвергаться приступам самого глубокого неверия, какое только возможно.
Мы чувствовали себя подопытными морскими свинками в руках дона Хуана, существа, предположительно похожего на нас, о котором в действительности мы ничего не знали. Мы накачивали друг друга сомнениями и страхами. Самой серьезной темой была, конечно, женщина-нагваль. Когда мы фокусировали на ней свое внимание, наша память о ней становилась настолько четкой, что мы не могли представить, как мы умудрились забыть ее. Это вновь и вновь провоцировало рассуждения о том, что же в действительности сделал с нами дон Хуан. Это предположения очень легко приводили нас к чувству, что мы были использованы. Мы приходили в ярость от неизбежного вывода, что он нами манипулировал, оставив затем беспомощными и неизвестными самим себе.
Когда наша ярость выдохлась, нас начал охватывать страх - потому что мы были лицом к лицу с пугающей возможностью того, что дон Хуан мог сделать с нами и еще более разрушительные вещи.
Глава 7. Совместное сновидение
Однажды, чтобы рассеять наше тяжелое настроение, я предложил заняться сновидением. Как только я высказал свою идею, я осознал, что тот мрак, который целыми днями преследовал меня, может быть резко отброшен желанием перемены. Я отчетливо понял: наша с Ла Гордой проблема состояла в том, что мы необдуманно сфокусировали внимание на страхе и недоверии, тогда как все время имели, не осознавая этого, противоположную возможность - сконцентрировать внимание на той загадке, на чуде, которое с нами произошло.
Я рассказал Ла Горде о своих соображениях. Она сразу же согласилась со мной, как-то оживилась, тучи ее хандры рассеялись в долю секунды.
– Какого рода сновидениями ты предлагаешь нам заняться?
– спросила она.
– А сколько их есть?
– спросил
– Мы можем попробовать совместное сновидение, - ответила она.
– Мое тело подсказывает мне, что мы уже делали это раньше, уходя в сновидение парой. Это будет для нас страховкой, как в совместном видении.
– Но ведь мы не знаем, что представляет собой процедура совместного сновидения, - сказал я.
– Мы не знали, как видеть совместно, и, однако же, видели, - возразила она.
– Я уверена, что мы сможем сделать это, если попробуем. Потому что во всем, что делает воин, нет ступеней. Есть только личная сила. И как раз сейчас она у нас имеется. Мы должны начать наше сновидение в двух различных точках, отстоящих одна от другой настолько далеко, насколько это возможно. Тот, кто войдет в сновидение первым, подождет второго. Как только мы отыщем друг друга, мы возьмемся за руки и отправимся глубже вместе.
Я сказал, что не имею ни малейшего представления, как ждать ее, если я войду в сновидение первым. Она и сама не могла объяснить всего этого, но сказала, что ждать второго сновидящего означает то, что Хосефина называла «схватить» его. Ла Горда была однажды так схвачена Хосефиной.
– Хосефина называла это «схватыванием», потому что один из нас должен схватить второго за руку, - объяснила она.
Затем она продемонстрировала процедуру смыкания своего левого предплечья с моим правым, когда один берет другого за руку пониже локтя.
– Но как мы сможем сделать это в сновидении?
– спросил я.
Я всегда считал, что сновидение - это одно из самых интимных состояний, какие только можно вообразить.
– Не знаю, но я тебя схвачу, - пообещала Ла Горда.
– Я полагаю, что мое тело знает, как это сделать. Но чем больше мы об этом разговариваем, тем труднее будет это сделать.
Мы начали свое сновидение в разных местах. Мы могли договориться только о времени, когда ляжем в постель, поскольку вход в сновидение был чем-то таким, чего нельзя рассчитать по минутам.
Возможность того, что именно мне придется ждать Ла Горду, а не наоборот, сильно беспокоила меня, и я не мог войти в сновидение с обычной легкостью. Через десять-пятнадцать минут беспокойства мне наконец удалось войти в состояние, которое я называю спокойным бодрствованием.
Несколько лет назад, когда я достиг определенной опытности в сновидениях, я спрашивал дона Хуана, есть ли тут какие-нибудь известные ступени, которые были бы общими для всех нас. Он сказал, что в конечном счете каждый сновидящий отличается от других. Но, разговаривая с Ла Гордой, я обнаружил такое сходство в наших сновидениях, что набросал возможную классификационную схему различных состояний.
Спокойное бодрствование - это предварительное состояние, когда чувства засыпают, но окружающее еще осознается. В моем случае я всегда воспринимал в этом состоянии поток красноватого света, примерно такого, какой видишь, когда через плотно сомкнутые веки смотришь на солнце.
Второе состояние сновидения я назвал динамическим бодрствованием. В этом случае красноватый свет рассеивается, как туман, и смотришь на какую-нибудь сцену, вроде табло, так как эта сцена неподвижна. Видишь трехмерную картину. Застывший кусочек чего-то, будь то пейзаж, улица, человек, лицо, что угодно.