Собрание сочинений [Том 1]
Шрифт:
– Хорошо, но если бы все эти люди были психами, кто бы за них работал? Как бы они умудрялись прожить?
– спросил дон Хуан.
– Макарио, ну, тот, который «оттуда» - из Штатов, говорит, что каждый, кто хоть раз принимал эту штуку, отмечен на всю жизнь, - сказал Эскере.
– Макарио врет, - отрезал дон Хуан.
– Я уверен: он понятия обо всем этом не имеет.
– Вообще-то Макарио - трепло изрядное, этого у него не отнимешь… - сказал Бениньо.
– Макарио - это кто?
– поинтересовался я.
– Один индеец-яки. Живет здесь, -
– Он говорит, что родом из Аризоны и что во время войны был в Европе. Большой любитель потрепаться.
– Хвастается, что был полковником, - вставил Бениньо. Все засмеялись. Некоторое время обсуждали невероятные россказни Макарио. Но дон Хуан вернул разговор к теме Мескалито:
– Если всем известно, что Макарио - трепло, то с какой стати вы верите его болтовне о Мескалито?
– Это пейот, что ли, да, дед?
– спросил Лусио с таким видом, будто бы с отчаянными усилиями продирался сквозь терминологические дебри.
– Вот черт! Да, - грубо и резко ответил дон Хуан.
Лусио непроизвольно выпрямился, и на мгновение я ощутил, что все они не на шутку испугались. Но дон Хуан широко улыбнулся и продолжал мягко и спокойно: - Неужто непонятно, что Макарио сам не знает, что плетет? Ведь это же очевидно - чтобы говорить о Мескалито, нужно знать.
– Снова ты за свое, - сказал Эскере.
– Ты, между прочим, - еще похлеще Макарио. У него хоть что на уме - то и на языке, не важно, знает он это или нет. А от тебя годами я только и слышу - нужно знать, нужно знать… Что знать, скажи на милость?
– Дон Хуан говорит, что в пейоте есть дух, - сказал Бениньо.
– Я видел пейот - он растет в поле - но ни духов, ни чего-нибудь похожего не встречал никогда, - сказал Бахеа.
– Пожалуй, Мескалито и правда похож на дух, - объяснил дон Хуан.
– Тем не менее ясности в этом вопросе не бывает, пока не узнаешь его сам. Эскере жалуется, что я годами твержу одно и то же. Он прав. Но разве моя вина в том, что вы не хотите понять? Бахеа говорит, что тот, кто принимает зелье, становится похожим на скотину. Мне так не кажется. Но зато я думаю, что те, кто считает себя выше животных, на самом деле - хуже них. Вот мой внук. Он же вкалывает без отдыха. Я бы даже сказал, что он живет лишь затем, чтобы пахать, как мул. Из того, на что не способны животные, он занимается только одним - пьянствует.
Все рассмеялись. Звонче всех хохотал Виктор - совсем еще молодой парень, почти юноша.
Элихио, молодой фермер, до сих пор не проронил ни слова. Он сидел на полу справа от меня, прислонившись спиной к мешкам с удобрениями, сложенным в доме, чтобы их не намочил дождь. Элихио дружил с Лусио с детства. Ростом он был чуть пониже своего друга, но отличался атлетическим телосложением и выглядел очень сильным. Казалось, он заинтересовался тем, о чем говорил дон Хуан. Бахеа пытался что-то сказать, но Элихио опередил его.
– Каким образом пейот может все это изменить?
– спросил он.
– Мне кажется, человек рождается для того, чтобы всю жизнь
– Мескалито изменяет все, - сказал дон Хуан, - хотя бы мы и продолжали работать как все, как мулы. Я сказал, что в Мескалито есть дух, потому что изменения в человеке производит нечто, действительно похожее на дух. Дух, который можно увидеть, до которого можно дотронуться, дух, изменяющий нас, иногда не считаясь при этом с нашими желаниями.
– Конечно, для начала пейот делает тебя психом, - сказал Хенаро.
– А после этого ты, разумеется, начинаешь воображать, что изменился. Верно?
– Каким образом он может нас изменить?
– настаивал Элихио.
– Он учит нас правильному образу жизни, - ответил дон Хуан.
– Он помогает тому, кто с ним знаком и защищает его. Ваша жизнь - это не жизнь вовсе. Ни один из вас понятия не имеет о радости сознательного действия. У вас нет защитника.
– Что ты хочешь этим сказать?
– обиженно воскликнул Хенаро.
– Есть у нас защитники. Господь наш Иисус Христос, Святая Дева Мария, маленькая Дева Гваделупская… Разве это не защитники?
– Ого, целый букет, - усмехнулся дон Хуан.
– Ну и как, научили они тебя жить лучше?
– Это потому что люди их не слушаются, - возразил Хенаро.
– Люди обращают внимание только на дьявола.
– Если бы они действительно были защитниками, то заставили бы себя слушаться, - сказал дон Хуан.
– Когда Мескалито становится твоим защитником, его слушаешься, как миленький, и деться никуда не можешь. Ты видишь его, и не в твоих силах не следовать его указаниям. Он заставляет относиться к нему с уважением. Не так, как вы привыкли обращаться со своими защитниками.
– Ты о чем это, Хуан?
– спросил Эскере.
– О чем? Да о том, как вы с ними общаетесь. Один пиликает на скрипке, танцор напяливает маску и разные побрякушки, а остальные напиваются до бесчувствия. Бениньо, ну-ка расскажи? Ты же был танцором.
– Я бросил через три года, - сказал Бениньо.
– Это слишком тяжелая работа.
– Спроси вон у Лусио, - ехидно вставил Эскере, - Он бросил через неделю. Все, кроме дона Хуана, засмеялись. Лусио натянуто улыбнулся и отхлебнул два больших глотка баканоры. Замечание явно пришлось ему не по вкусу.
– Это не тяжелая работа, а идиотизм, - сказал дон Хуан.
– Ты бы спросил у Валенсио, танцора, нравится ли ему танцевать? Нет. Я не раз видел, как он это делает, и всегда он повторяет одни и те же скверно исполненные движения. Он не гордится своим искусством. Разве что когда надо потрепаться… Он не любит свое дело, поэтому из года в год нудно повторяет одно и то же. Все, что было в его танце бездарного, с годами только закрепилось. А теперь он считает, что так и должно быть.
– Просто его так научили, - сказал Элихио, - Я тоже когда-то был танцором в Ториме. Танцевать приходится так, как тебя учат.
– В конце концов, Валенсио - далеко не лучший, - сказал Эскуэре, - Есть и другие. Вот Сакатека…