Собрание сочинений, том 21

Энгельс Фридрих

Во Франции монархия невозможна, хотя бы только вследствие многочисленности претендентов. Если бы она была возможна, то это было бы признаком того, что бисмарковцы имеют основание говорить о вырождении Франции. Но вырождается только буржуазия, причем в Германии и Англии так же, как и во Франции.

Республика всегда остается правительством, которое менее всего вносит рознь в отношения трех монархистских сект [269] и позволяет им объединиться в консервативную партию. Как только возможность монархической реставрации ставится в порядок дня, консервативная партия тотчас же распадается на три секты, между тем как республиканцы вынуждены группироваться вокруг единственно возможного правительства; и в данный момент таким правительством, вероятно, может явиться министерство Клемансо.

269

Имеются

в виду орлеанисты, бонапартисты и легитимисты.

Клемансо во всяком случае прогрессивнее Ферри и Вильсона. Очень важно, чтобы он получил власть не как защитник собственности против коммунистов, а как спаситель республики против монархии. В этом случае он был бы в большей или меньшей степени вынужден сдержать свои обещания, в противном случае он повел бы себя так же, как вели себя другие, которые считали себя, подобно Луи-Филиппу, «лучшей из республик» [270] : мы у власти, республика может спать спокойно; достаточно того, что министерства в наших руках, не говорите нам больше об обещанных реформах.

270

В этих словах выразила свое отношение к июльской монархии во Франции комиссия парижского муниципалитета в своем рапорте новому королю Луи-Филиппу вскоре после его вступления на престол в 1830 году.

Я думаю, что люди, которые 4-го голосовали за монархистов, уже испугались своего собственного успеха и что 18-е даст результаты более или менее в пользу Клемансо [271] ; оппортунисты будут иметь некоторый успех не из уважения, а из презрения к ним. Обыватель скажет себе: в конце концов, при таком числе роялистов и бонапартистов мне нужно и несколько оппортунистов. Впрочем, 18-го обстановка определится; Франция — страна неожиданностей, и я воздержусь высказывать окончательное мнение.

271

Ввиду того, что в результате выборов 4 октября 1885 г. большое число кандидатов не получило необходимого для избрания количества голосов, на 18 октября был назначен второй тур, в ходе которого было избрано подавляющее большинство республиканских кандидатов. В результате в составе французской палаты депутатов оказалось 372 республиканца, среди которых было много радикалов, и 202 монархиста.

Радикалы — в 80—90-х годах парламентская группа во Франции, отколовшаяся от буржуазной партии умеренных республиканцев («оппортунистов»), продолжала отстаивать ряд буржуазно-демократических требований, которые были фактически отброшены этой партией: отмена сената, отделение церкви от государства, введение прогрессивно-подоходного налога и т. д., в целях привлечения на свою сторону массы избирателей требовала также ограничения рабочего дня, пенсионного обеспечения инвалидов и некоторых других мероприятий социально-экономического характера. Лидером радикалов был Клемансо. В 1901 г. радикалы организационно оформились в партию, отражавшую интересы главным образом средней и мелкой буржуазии.

Но во всяком случае противостоять друг другу будут радикалы и монархисты. Той опасности, которая будет угрожать республике, будет достаточно для того, чтобы заставить мелкого буржуа податься несколько больше в сторону крайней левой, чего он в другом случае никогда не сделал бы. Это именно та самая обстановка, которая нужна нам, коммунистам. До сих пор я не вижу оснований полагать, что столь исключительно последовательный ход политического развития Франции отклонился в сторону: логика все та же, что в 1792–1794 гг., только опасность, которая угрожала тогда со стороны коалиции, теперь угрожает со стороны коалиции монархических партий внутри страны. Если ближе присмотреться к ней, то она окажется менее опасной, чем была та…

Напечатано в газете «Le Socialiste» № 8, 17 октября 1885 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с французского

Подпись: Ф. Энгельс

РЕДАКЦИОННОМУ КОМИТЕТУ «SOCIALISTE»

Граждане!

В номере вашей газеты от 17-го числа вы опубликовали выдержку из моего частного письма, адресованного одному из вас. Оно было написано наспех, так что я даже не успел его перечитать, опасаясь пропустить почту. Позвольте же мне уточнить одно место из этого письма, которое выражает мою мысль недостаточно ясно.

Говоря о г-не Клемансо как о знаменосце

французского радикализма, я сказал: «Очень важно, чтобы он получил власть не как защитник собственности против коммунистов, а как спаситель республики против монархии. В этом случае он был бы в большей или меньшей степени вынужден сдержать свои обещания; в противном случае он повел бы себя (здесь следует вставить: может быть) так же, как вели себя другие, которые считали себя, подобно Луи-Филиппу, лучшей из республик: мы у власти, республика может спать спокойно; достаточно того, что министерства в наших руках, не говорите нам больше об обещанных реформах».

Прежде всего, я не имею никакого права утверждать, что г-н Клемансо, если бы он пришел к власти обычным путем парламентских правительств, стал бы действовать непременно так, «как другие». Затем, я не принадлежу к числу тех, кто объясняет действия правительств лишь их доброй или злой волей; самая эта воля определяется причинами, от них не зависящими, — общей обстановкой. Поэтому речь идет здесь

не о доброй или злой воле г-на Клемансо. Речь идет о том, чтобы в интересах рабочей партии радикалы пришли к власти в такой обстановке, когда проведение в жизнь их программы оказалось бы для них единственным способом удержаться у власти. Будем же надеяться, что 200 монархистов в палате будет достаточно, чтобы создать такую обстановку. Лондон, 21 октября 1885 г.

Ф. Энгельс

Напечатано в газете «Le Socialiste» № 10, 31 октября 1885 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с французского

КАК НЕ СЛЕДУЕТ ПЕРЕВОДИТЬ МАРКСА [272]

Первый том «Капитала» — общественная собственность, поскольку дело касается его перевода на иностранные языки. Поэтому, хотя в английских социалистических кругах довольно хорошо известно, что перевод подготовляется и будет опубликован под ответственность литературных душеприказчиков Маркса, никто не имел бы права выражать недовольство, если бы до этого перевода вышел другой точный и хороший перевод.

272

В настоящей статье подвергается критическому разбору перевод первого и части второго разделов первой главы I тома «Капитала» (см. настоящее издание, т. 23, стр. 43–52), напечатанный в журнале «To-day», vol. 4, № 22, октябрь 1885 г., стр. 429–436. Перевод был сделан руководителем Социал-демократической федерации Г. М. Гайндманом, выступавшим под псевдонимом Джон Бродхаус. После статьи Энгельса Гайндман продолжал печатать свой перевод в журнале «Today» по май 1889 года; всего было опубликовано семь глав и большая часть восьмой главы I тома. Первый научный английский перевод I тома «Капитала», сделанный С. Муром и отредактированный Энгельсом, вышел в свет в 1887 году.

«Today» («Сегодня») — английский ежемесячный журнал социалистического направления; выходил в Лондоне с апреля 1883 по июнь 1889 года; с июля 1884 до 1886 г. редактором журнала был Г. М. Гайндман.

Первые несколько страниц перевода, сделанного Джоном Бродхаусом, напечатаны в октябрьском номере «Today». Я определенно заявляю, что он очень далек от верной передачи текста, и это потому, что г-н Бродхаус лишен всех тех данных, которыми должен обладать переводчик Маркса.

Для перевода такой книги недостаточно хорошо знать литературный немецкий язык. Маркс свободно пользуется выражениями из повседневной жизни и идиомами провинциальных диалектов; он создает новые слова, он заимствует свои примеры из всех областей науки, а свои ссылки — из литератур целой дюжины языков; чтобы понимать его, нужно в совершенстве владеть немецким языком, разговорным так же, как и литературным, и кроме того знать кое-что и о немецкой жизни.

Один пример. Когда несколько оксфордских студентов последнего курса переплывали на четырехвесельной лодке через Дуврский пролив, то в газетных отчетах сообщалось, что один из них «catch a crab» [Буквально означает «поймать краба», а в переносном смысле — «слишком глубоко погрузить весло в воду». Ред.]. Лондонский корреспондент «Kolnische

Zeitung» понял эти слова буквально и добросовестно сообщил в свою газету, что «краб зацепился за весло одного из гребцов». Если человек, много лет живший в Лондоне, встретившись с техническими терминами из незнакомой ему области, способен совершить такую нелепую грубую ошибку, то чего же нам ждать от человека, который, посредственно зная только книжный немецкий язык, берется переводить одного из наиболее трудно поддающихся переводу немецких авторов, пишущих прозой? И мы действительно увидим, что г-н Бродхаус большой мастер «ловить крабов».