Собрание сочинений, том 21
Шрифт:
Другая область, в которой предстояло установить единство империи, область денежного обращения, была упорядочена монетным и банковским законодательством 1873–1875 годов. Введение золотой валюты было значительным прогрессом, но вводилась она медленно и с большими колебаниями и до сих пор еще не упрочилась окончательно. Принятая денежная система, в основу которой была положена под названием марки одна треть талера, взятая за единицу с десятичным делением, была еще в конце 30-х годов предложена Зётбером; фактически денежной единицей являлась золотая двадцатимарковая монета. Посредством почти незаметного изменения ее стоимости можно было сделать ее совершенно равноценной либо английскому соверену, либо золотой монете в 25 франков, либо американской золотой монете в 5 долларов и приобщиться таким образом к одной из трех главных денежных систем мирового рынка. Однако предпочли создать свою особую денежную систему, затруднив этим без нужды торговлю и курсовые расчеты. Законы об имперских казначейских билетах и банках ограничивали спекуляцию мелких государств и их банков ценными бумагами и ввиду наступившего тем временем краха предусматривали соблюдение некоторой осторожности, вполне уместной для Германии, не искушенной еще в этой области. И тут экономические интересы буржуазии были, в общем, соответствующим образом приняты во внимание.
Наконец, надо было еще ввести согласованное единое законодательство в области судебного права. Сопротивление, оказанное средними германскими государствами распространению компетенции империи на материальное гражданское право, было преодолено, но гражданский кодекс все еще находится в процессе составления, между тем как в уголовном
Английский юрист опирается на такое историческое развитие права, которое пронесло через средневековье и сохранило значительную долю древнегерманской свободы, которое не знает полицейского государства, в зародыше задушенного двумя революциями XVII века, и которое достигает своей высшей точки в двухвековом непрерывном развитии гражданской свободы. Французский юрист опирается на великую революцию, которая, полностью уничтожив феодализм и абсолютистский полицейский произвол, перевела экономические условия жизни только что возникшего современного общества на язык юридических норм в своем классическом кодексе, провозглашенном Наполеоном. А какова историческая основа, на которую опираются наши немецкие юристы? Не что иное, как растянувшийся на столетия, пассивный, большей частью подгоняемый ударами извне и до сих пор еще не завершившийся процесс разложения остатков средневековья; экономически отсталое общество, в котором феодальный юнкер и цеховой мастер бродят как призраки в поисках нового воплощения; правопорядок, в котором, несмотря на упразднение в 1848 г. тайной юстиции монархов, полицейский произвол до сих пор с каждым днем пробивает брешь за брешью. Из этой наихудшей из всех плохих школ вышли творцы новых имперских кодексов, и каковы были авторы, таковой оказалась и их работа. Не говоря о чисто юридической стороне, политической свободе в этих кодексах пришлось довольно туго. Если суды шеффенов [545] предоставляют буржуазии и мелкой буржуазии возможность участвовать в обуздании рабочего класса, то от опасности возрождения буржуазной оппозиции государство по возможности обеспечивает себя ограничением компетенции судов присяжных. Политические статьи уголовного кодекса часто настолько неопределенны и растяжимы, словно они скроены по мерке нынешнего имперского суда, а этот суд — по их мерке. Само собой разумеется, что новые кодексы представляют шаг вперед по сравнению с прусским правом — сводом законов, чудовищнее которого не мог бы в наши дни состряпать и Штёккер, даже если бы он подвергся обрезанию. Но те провинции, в которых до сих пор действовало французское право, слишком остро чувствуют различие между полинявшей копией и классическим оригиналом. И именно отречение национал-либералов от своей программы сделало возможным это усиление государственной власти за счет гражданских свобод, этот первый действительный шаг назад.
545
Суды шеффенов — суды низшей инстанции в Германской империи, введенные в ряде немецких государств после революции 1848 г., а во всей Германии — с 1871 г. и состоявшие в то время из коронного судьи и двух заседателей (шеффенов), которые, в отличие от присяжных заседателей, не только устанавливали виновность подсудимых, но и вместе с судьей определяли меру наказания; для выполнения функций шеффенов требовался определенный возрастной ценз, ценз оседлости, а также обеспеченное имущественное положение. Судам шеффенов подлежали менее значительные преступления.
Следует еще упомянуть об имперском законе о печати. Относящееся сюда материальное право в основных чертах было уже регламентировано уголовным кодексом; установление единообразных формальных определений для всей империи и уничтожение существовавших еще кое-где залогов и штемпельных сборов составляло, таким образом, главное содержание этого закона и, вместе с тем, единственный достигнутый в этой области прогресс.
Чтобы Пруссия еще раз могла себя показать как образцовое государство, в ней было введено так называемое самоуправление. Задача заключалась в том, чтобы устранить наиболее вопиющие остатки феодализма и в то же время на деле оставить по возможности все как было. Для этого послужило положение об округах [546] . Сеньориальная полицейская власть господ юнкеров стала анахронизмом. Она была отменена на словах, как феодальная привилегия, но фактически снова восстановлена созданием самостоятельных земских округов [Gutsbezirke], внутри которых помещик или сам выступает в качестве земского начальника [Gutsvorsteher] с полномочиями сельского общинного старосты [landlicher Gemeindevorsteher], или же назначает такого начальника; эта власть юнкеров была фактически восстановлена также благодаря передаче всей полицейской власти и полицейской юрисдикции в пределах административного округа [Amtsbezirk] окружному начальнику (Amtsvorsteher], каковым в сельской местности, разумеется, почти всегда без исключения был крупный землевладелец; под- его надзор попадали таким образом и сельские общины. Феодальные привилегии были отняты у отдельных лиц, но связанное с ними полновластие было передано всему классу. При помощи аналогичного мошеннического приема английские крупные землевладельцы стали мировыми судьями и господами в сельской администрации, полиции и низших судебных органах, обеспечив себе таким образом под новым, модернизированным титулом дальнейшее пользование всеми важнейшими постами в управлении, которые им уже нельзя было сохранить за собой в старой феодальной форме. Но в этом единственное сходство между английским и немецким «самоуправлением». Хотел бы я видеть английского министра, который посмел бы предложить в парламенте, чтобы выборные местные должностные лица подлежали утверждению, чтобы в случае неугодных выборов вместо этих лиц правительство в принудительном порядке назначало заместителей, чтобы вводились должности государственных чиновников с полномочиями прусских ландратов, членов окружных управлений и обер-президентов, чтобы осуществлялось предусмотренное положением об округах право государственных органов управления вмешиваться во внутренние дела общин, мелких административных единиц и округов и, наконец, чтобы применялось совершенно неслыханное в странах английского языка и английского права запрещение прибегать к правовой защите, как это мы встречаем почти на каждой странице положения об округах. И в то время как окружные собрания и провинциальные ландтаги все еще составляются по старому феодальному способу из представителей трех сословий — крупных землевладельцев, городов и сельских общин, — в Англии даже самое архиконсервативное министерство вносит билль о передаче всего управления графствами в руки органов, избираемых почти всеобщим голосованием [547] .
546
Имеется в виду административная реформа 1872 г. в Пруссии, по которой отменялась наследственная вотчинная власть помещиков в деревне и вводились некоторые элементы самоуправления на местах: выборные старосты в общинах, окружные советы при ландратах, избираемые по сословной системе и т. п. Реформа имела целью укрепление государственного аппарата и усиление централизации в интересах класса юнкерства в целом. Вместе с тем, юнкеры-помещики практически сохранили власть на местах, занимая большинство выборных и назначаемых должностей лично или своими ставленниками.
547
Речь идет о реформе местного управления в Англии, проект которой был внесен правительством Солсбери (1886–1892) в марте 1888 г. и в августе этого года принят парламентом. Согласно этой реформе функции шерифов были переданы выборным советам графств, ведавшим сбором
Проект положения об округах для шести восточных провинций (1871 г.) был первым признаком того, что Бисмарк отнюдь не собирается растворить Пруссию в Германии, а, наоборот, намерен еще сильнее укрепить эти шесть восточных провинций, твердыню старого пруссачества. Под измененным названием юнкеры сохранили за собой все важнейшие позиции, обеспечивающие их господство, а илоты Германии, сельскохозяйственные рабочие этих местностей, как батраки, так и поденщики, остались по-прежнему фактически крепостными, допущенными к выполнению только двух общественных функций: быть солдатами и служить юнкерам в качестве голосующего стада на выборах в рейхстаг. Услуга, которую Бисмарк оказал этим революционной социалистической партии, не поддается описанию и заслуживает всяческой благодарности.
Но что сказать о тупоумии господ юнкеров, которые, точно избалованные дети, стали отбиваться руками и ногами от этого положения об округах, выработанного исключительно в их же собственных интересах, в интересах дальнейшего сохранения их феодальных привилегий лишь под слегка модернизованным названием? Прусская палата господ, или, вернее, палата юнкеров, сначала отвергла этот проект, с которым канителили в течение почти целого года, и приняла его только после того, как последовало «обновление палаты пэров» путем назначения 24 новых «господ». Прусские юнкеры в этом деле снова показали себя мелочными, косными, неисправимыми реакционерами, не способными образовать ядро большой самостоятельной партии, которая могла бы играть историческую роль в жизни нации, как это действительно делают английские крупные землевладельцы. Они этим доказали полное отсутствие ума; Бисмарку оставалось только продемонстрировать перед всем миром полное отсутствие у них также и характера, и мало-мальски умелый нажим превратил их в партию Бисмарка sans phrase [без оговорок. Ред.]. Для этого должен был послужить «культуркампф».
Осуществление плана прусско-германской империи должно было вызвать в качестве контрудара объединение в одну партию всех антипрусских элементов, опиравшихся на прежнее обособленное развитие. Эти пестрые элементы нашли общее знамя в ультрамонтанстве [548] . Возмущение простого здравого смысла даже среди многочисленных ортодоксальных католиков против нового догмата о непогрешимости папы, с одной стороны, уничтожение церковной области и так называемое пленение папы в Риме [549] — с другой, заставили теснее сплотиться все воинствующие силы католицизма. Таким образом, еще во время войны, осенью 1870 г., в прусском ландтаге образовалась специфически католическая партия центра; в первый германский рейхстаг 1871 г. она провела только 57 человек, но затем усиливалась с каждыми новыми выборами, пока не перевалила за сто. Она состояла из самых разнородных элементов. В Пруссии главную ее силу составляли рейнские мелкие крестьяне, все еще смотревшие на себя как на «пруссаков поневоле»; затем — католические помещики и крестьяне вестфальских епископств Мюнстера и Падерборна и католической Силезии. Второй крупный контингент вербовался из южногерманских католиков, особенно из баварцев. Сила центра заключалась, однако, не столько в католической религии, сколько в том, что он выражал неприязнь народных масс к специфическому пруссачеству, притязавшему теперь на господство в Германии. Эта неприязнь была особенно ощутима в католических местностях; вместе с тем там чувствовались симпатии по отношению к Австрии, выброшенной теперь за пределы Германии. В соответствии с этими обоими популярными веяниями центр занял решительно партикуляристскую и федералистскую позицию.
548
Ультрамонтанство — крайне реакционное направление в католицизме, выступающее против самостоятельности национальных церквей и защищающее право римского папы вмешиваться во внутренние дела любого государства. Усиление влияния ультрамонтанства во второй половине XIX в. выразилось в создании католических партий в некоторых европейских государствах, в принятии в 1870 г. Ватиканским собором догмата о «непогрешимости» папы и т. д.
549
20 сентября 1870 г. в Рим, находившийся до этого под властью папы, вступили войска Итальянского королевства. На основании проведенного 2 октября в Папской области плебисцита, во время которого подавляющее большинство жителей высказалось за присоединение к Италии, итальянское правительство объявило о включении этой области в состав Итальянского королевства. Тем самым было завершено политическое объединение страны. Светская власть папы была упразднена. «Закон о гарантиях», принятый в 1871 г., оставлял за папой государственный суверенитет только в пределах Ватиканского и Латеранского дворцов и загородной резиденции. В ответ на это папа отлучил от церкви вдохновителей взятия Рима, отказался признать «закон о гарантиях» и объявил себя «ватиканским узником». Продолжавшийся многие годы конфликт между папой и итальянским правительством официально был разрешен только в 1929 году.
Этот антипрусский в своей основе характер центра был тотчас же распознан остальными мелкими фракциями рейхстага, которые были настроены против Пруссии из местных соображений, а не как социал-демократы по причинам национального и общего характера. Не только католики-поляки и эльзасцы, — но даже протестанты-вельфы [550] вступили в тесный союз с партией центра. И хотя буржуазно-либеральные фракции никогда не могли вполне уяснить себе подлинного характера так называемых ультрамонтанов, они все же обнаружили известное понимание истинного положения вещей, когда называли центр «не знающим отечества» и «враждебным империи»… [На этом рукопись обрывается. Ред.]
550
Имеются в виду представленные в рейхстаге небольшие группы депутатов поляков и эльзасцев, а также сепаратистская партия, образовавшаяся после 1866 г. в Ганновере из сторонников восстановления самостоятельной ганноверской монархии во главе с династией Вельфов, занимавшей там престол до присоединения Ганновера к Пруссии в 1866 году.
НАБРОСОК ПРЕДИСЛОВИЯ К БРОШЮРЕ «РОЛЬ НАСИЛИЯ В ИСТОРИИ»
Настоящая работа представляет собой перепечатку части моего труда «Переворот в науке, произведенный господином Е. Дюрингом» и содержит три главы, носящие там название «Теория насилия» [551] . Они уже раньше появились отдельно в русском переводе в качестве приложения к русскому изданию моей работы «Развитие социализма от утопии к науке» [552] . В предлагаемом издании сделаны лишь самые необходимые изменения и добавления. Но для отдельного издания требуется и особое дополнение.
551
См. настоящее издание, т. 20, стр. 162–189.
552
Речь идет о брошюре: Ф. Энгельс. «Развитие научного социализма». Женева, 1884; издана группой «Освобождение труда» в качестве второго выпуска «Библиотеки современного социализма».
Если я выпускаю в свет на немецком языке брошюру на тему о «роли насилия в истории», то немецкий читатель вправе требовать, чтобы я не скрыл своего взгляда на ту весьма значительную роль, какую сыграло насилие за последние тридцать лет в истории его же собственной страны. Поэтому я добавил еще одну, четвертую главу, которая, разумеется, содержит лишь освещение основных моментов. Может быть, впоследствии мне когда-либо удастся подробнее разработать эту тему.
Написано в конце декабря 1887— марте 1888 г.