Собрание сочинений, том 4. В дебрях Южной Африки. Юные охотники. Охотники за жирафами.
Шрифт:
Чернышу все было ясно и понятно: не провались Конго по глупости в первую яму, уж он-то, Черныш, никогда не угодил бы во вторую!
И он утешался этим. Он был просто счастлив, что может наконец отвести душу и отругать своего соперника. Но как ни приятно было это развлечение, скоро его мысли поневоле вернулись к печальной действительности: он в ловушке и, вместо того чтобы есть жареную антилопу, весь день голодный, томится в темной, грязной яме в обществе отвратительных пресмыкающихся.
Его мысль усиленно работала, подхлестываемая испуганным воображением. Ему
Тысячи догадок проносились в уме Черныша, и, окажись любая из них справедливой, ему придется сперва съесть лягушек и всех прочих тварей, что копошатся вокруг него на дне ямы, а потом помирать с голоду.
Черныша ничуть не утешало, что его соперника, сидящего в другой яме, ждет, как видно, та же участь.
Его невеселые размышления были прерваны отрывистым злобным лаем: взглянув вверх, в дыру, через которую он провалился, Черныш увидал морду дикой собаки.
Собака залаяла еще раз, уже по-другому, и попятилась; и по звукам, которые раздавались над головой Черныша, он догадался, что наверху собралась целая стая.
Инстинктивный страх перед человеком заставил собак немного отступить. Но вскоре они поняли, что, как говорит пословица, "Только дурак бежит, когда за ним никто не гонится", и вернулись.
Они были голодны и притом чуяли, что обнаруженный ими враг почему-то не может причинить им вреда.
Подходя все ближе и ближе, они вновь окружили обе ловушки и тогда увидели, что на дне ям есть чем поживиться. Их жертвы были сейчас беспомощны, и собаки расхрабрились и готовы были напасть на людей. Голос и взгляд человека уже не пугали их, и несколько десятков диких зверей стали пытаться овладеть добычей, чтобы утолить свой голод.
Они начали разгребать и разбрасывать слой травы и земли, который прикрывал ямы. Вниз лавиной хлынули пыль, песок, трава, и пленники едва не задохнулись.
Колья, поддерживавшие земляной настил, подгнили от старости, и под тяжестью теснившихся сверху собак крыша грозила рухнуть.
"Если собаки посыплются вниз, — подумал Черныш, — этот дурак Конго, надеюсь, тоже получит свою долю".
Его надежда тут же и сбылась: мгновенье спустя он услыхал вой собаки видно, она упала в соседнюю яму. К счастью для Конго, хищника постигла участь, которой он сам избежал. Животное напоролось на заостренный кол, торчащий посреди ямы, и теперь корчилось на нем в страшных мучениях и не могло освободиться.
Конго растянулся в грязи на дне ямы и прижался к стенке. Если б не это, не миновать бы ему собачьих зубов: оскаленная пасть была в каких-нибудь двенадцати дюймах от его лица. Зверь судорожно извивался и оглушительно выл.
Среди воя, рычания, лая собак, которые оставались наверху, Черныш различил вопли собаки, попавшей в яму, и вообразил,
Ревность и мелкое недоброжелательство, которые он так часто проявлял по отношению к Конго, были совсем не так сильны, как ему самому казалось. Черныш не на шутку тревожился за исход битвы. А вдруг зверь разорвет Конго на куски? И тут он понял, что они с Конго вовсе не враги, как он почему-то воображал, а друзья.
Собаки злобно рычали и выли. Сидеть в яме было и неудобно и страшно, а сколько еще времени придется ждать и терпеть? Кажется, еще немного — и он просто сойдет с ума. Но тут он услышал, что псы отступили. Остался лишь тот, что упал в яму, где сидел Конго. Что заставило их отступить? Уж не подоспела ли помощь? Затаив дыхание, Черныш прислушался.
Глава V. АРЕНД ИСЧЕЗ
В полдень Виллем, Ганс и Гендрик вернулись в лагерь и обнаружили, что он пуст.
Завидев их, нехотя, воровато разбежались шакалы, а когда всадники подъехали ближе, они увидели начисто обглоданный скелет антилопы. Значит, уже несколько часов в лагере никого нет.
— Что же это? — воскликнул Виллем. — Куда делся Аренд?
— Не знаю, — ответил Гендрик. — Удивительно, что Черныша и Конго тоже нет; они могли бы рассказать, в чем дело.
Несомненно, что-то случилось. Охотники с тревогой оглядели все вокруг, но ничто не помогло им раскрыть тайну.
— Что будем делать? — спросил Виллем, и по голосу его было слышно, что он очень встревожен.
— Ждать, — ответил Ганс. — Больше нам сейчас ничего не остается.
В эту минуту их внимание привлекли две или три точки на равнине, примерно в миле от лагеря. То были лошади, их собственные вьючные лошади, и Гендрик с Виллемом ускакали за ними, чтобы привести их обратно в лагерь.
Прошло около часу, прежде чем удалось обойти и поймать беглянок. На обратном пути Гендрик и Виллем решили напоить их, благо до брода было недалеко, и повернули к реке.
Когда они приблизились к берегу, дикие собаки которые выли и визжали, сбившись в кучу, бросились врассыпную по равнине. Не слишком задумываясь над их поведением, всадники въехали в воду и дали лошадям напиться.
Они спокойно сидели в седлах, когда Гендрику вдруг послышались какие-то странные звуки.
— Послушай! — сказал он.— Не понимаю, что это такое. Слышишь?
— Собака воет, — ответил Виллем.
— Где?
В первую минуту ни один из них не сумел ответить на этот вопрос, но потом Виллем заметил ловушку, от края которой разбежались собаки.
— Гляди, ловушка! — воскликнул он. — Наверно, зверь провалился туда. Ну, вот что: я его пристрелю, пускай зря не мучается.
– Правильно, — поддержал Гендрик. — Я ненавижу этих собак и вообще всяких хищников, но оставить животное подыхать с голоду просто жестоко. Убей его.