Собрание сочинений, том 4. В дебрях Южной Африки. Юные охотники. Охотники за жирафами.

Рид Томас Майн

Сидя на коне, редко удается сделать удачный выстрел. Охотники знали это и спешились; каждый избрал себе жертву и, тщательно прицелившись, выстрелил. Три выстрела грянули почти одновременно, после чего охотники бросились к своим лошадям. Раненые буйволы вырвались из стада и свирепо ринулись на своих противников.

Увидев, что на них мчатся буйволы, испуганные лошади принялись метаться, вставать на дыбы, и сесть на них оказалось совсем не просто. Гендрик и Аренд все же вскочили в седла, но Виллему это не удалось.

Лошадь, на которой он не раз приближался чуть ли не вплотную к разъяренному слону, совсем обезумела от страха, услышав рев раненых буйволов. И когда они неожиданно ринулись вперед, лошадь

стала вырываться из рук хозяина. Казалось, чем крепче Виллем ее держал, тем отчаяннее она сопротивлялась; невзирая на огромную физическую силу охотника, она тащила его на поводьях, пока один конец не лопнул. Второй конец лошадь так стремительно выдернула из руки Виллема, что он рассек ему пальцы чуть ли не до кости. А в это время один из буйволов оказался уже совсем близко. Хоть и настоящий великан, Виллем вовсе не был медлителен и неуклюж; наоборот, он отличался большим проворством. Но где ему было убежать от африканского буйвола!

Разъяренное животное напало так стремительно, что бык, на котором ехал один из макололо, не успел посторониться, и седок поспешно соскочил с него. Это было счастьем для Виллема — злополучный бык спас ему жизнь. Кинувшись к быку, буйвол вонзил ему между ребрами длинный рог, скинул с его спины седло и свалил его на землю; тот остался недвижим, словно сраженный топором мясника.

А тут внимание буйвола было снова отвлечено от Виллема — на него набросились собаки.

Три или четыре пса упрямо нападали на него, ловко увертываясь от рогов и копыт, пока наконец буйвол не сшиб одну из собак, пытавшуюся вцепиться ему в морду, и не наступил на нее копытом.

Те, кто видел эту сцену, воочию убедились в мстительности африканского буйвола. Не довольствуясь тем, что он убил собаку, он встал на ее труп и яростно придавил его, словно решил переломать жертве все кости. Казалось его злит, что ои не может сокрушить собаку сразу и копытами и рогами.

А тем временем Виллем успел перезарядить свой громобой. Буйвол повернулся, чтобы погнаться эа охотником, но пуля свалила его. Взревев так, что воздух задрожал на милю вокруг, буйвол поднялся, шагнул, шатаясь, раз, другой и упал на землю, чтобы больше уже не встать. Он был тяжело ранен первым же выстрелом, и трава кругом на большом расстоянии была забрызгана его кровью.

Нападению подвергся не только Виллем. Аренд и Гендрик были также вынуждены отступить — за каждым из них гнались по два буйвола. Но, к счастью, холм был совсем рядом, всадники пустили в ход шпоры и хлыст, и лошади во весь опор поскакали вверх.

Тяжелый буйвол не в состоянии быстро бежать в гору, хотя, спускаясь вниз, он может обогнать коня. Буйволы, которые, преследовали охотников, вскоре убедились в безнадежности погони и, оставив добычу победителям, пустились догонять стадо, уходившее по раскинувшейся внизу равнине. Так, во всяком случае, подумали охотники. Скоро они увидели, что ошиблись: четыре буйвола неожиданно свернули в сторону и бросились к пятому, который был ранен и плелся далеко позади. То, что произошло дальше, чрезвычайно удивило охотников. Вместо того чтобы попытаться защитить своего товарища, эти четыре буйвола кинулись на него, сбили с ног и стали бодать его рогами. Жестокая расправа прекратилась лишь тогда, когда несчастное животное испустило дух.

Казалось, буйволы действовали так не в пылу ярости, а в силу какого-то непонятного инстинкта. Это нападение на беззащитного товарища было ужасно. Но, увы, разве так не случается и среди людей! В несчастье друг нередко становится врагом.

Разделавшись со своим раненым товарищем, четыре буйвола побежали дальше и вскоре догнали стадо, для защиты которого они задержались.

Буйвол, застреленный Виллемом, был самым крупным из всех убитых нашими охотниками. Любопытства ради они записали его размеры. Он был восьми футов

в длину и почти шести футов ростом, считая до верхушки плеч. Расстояние между концами его длинных рогов равнялось пяти футам трем дюймам. Плечо и часть шеи перерезал широкий шрам длиною больше чем в два фута. Шрам был глубокий и потому заметен в густой шерсти, а шерсть темная — знак того, что буйвол не старый. Рану, оставившую такой рубец, нанес лев. Охотники поняли это, увидев три параллельных шрама на плече буйвола — несомненный след когтей льва.

Вырезав из туши обоих убитых буйволов несколько самых лакомых кусков и привязав их позади седел, чтобы увезти с собой, путешественники устроили короткий привал, подкрепились бифштексом из свежего мяса и отправились дальше.

Глава XLII. ОТРАВЛЕННЫЙ ИСТОЧНИК

К вечеру восьмого дня, после того как охотники расстались с Макорой, они разбили лагерь на берегу небольшой речки, протекавшей, по их расчетам, милях в ста двадцати южнее места, откуда они пустились в обратный путь.

В душе Виллема все еще тлела надежда, что по дороге им снова попадутся жирафы, и он не упускал случая их искать.

Спутники были недовольны этими проволочками; однако Виллем поступал, как ему хотелось: он так обезоруживал своим добродушием, что трудно было ему перечить, и его друзьям оставалось только удовлетворяться сознанием, что они хоть и медленно, а все же движутся к дому.

Проснувшись утром в своем новом лагере, они увидели картину, прекраснее которой не видели во время своего путешествия по этой огромной стране. Поблизости раскинулась целая роща олеандровых кустов, осыпанных чудесными розовыми цветами. На каждой ветке сидели прелестные зеленые птички-нектарницы. Ничто в природе не может сравниться с великолепием оперения этих птиц.

Небольшая долина, где остановились охотники, была словно уголок рая, залитый золотом солнечного света; даже быки, на которых ехали макололо, казалось, покидали его с неохотой.

Путешественники двинулись отсюда по руслу и вскоре заметили, что едут они не берегом ручья — сейчас, в засушливые месяцы, он превращался в цепь маленьких озер. Охотники пересекли песчаный нанос меж двух таких водоемов, как вдруг с той стороны, куда они направлялись, ветер обдал их каким-то ужасным зловонием. Они продолжали путь, но вонь стала такой нестерпимой, что им пришлось остановиться; единодушно решили повернуть на восток и двигаться против ветра, чтобы не слышать этого ужасного, все еще непонятного им запаха.

Но тут они заметили, что на западе носятся в небе целыми стаями стервятники, а по равнине рыщут сотни шакалов и гиен. Охотникам хотелось понять, почему здесь скопилось столько пожирателей падали. Они подъехали ближе и увидели трупы антилоп — их было множество, они попадались через каждые несколько шагов.

Чем дальше ехали наши друзья по равнине, тем больше было трупов; казалось, охотники попали в долину смерти и им уже не выбраться отсюда. Но загадку а это было для них загадкой — тут же объяснили макололо и Конго. Антилопы напились воды в озерке или в роднике, отравленном туземцами; это означало, что охотники очутились поблизости от какого-либо племени бечуанов. Путешественникам не раз доводилось слышать об этом способе бессмысленного истребления дичи, применяемом многими африканскими племенами. Следовательно, многочисленные рассказы о массовом уничтожении диких зверей ядом, рассказы, к которым они относились с недоверием, — правда. На площади чуть ли не в квадратную милю валялось до двухсот дохлых антилоп. В цепи водоемов, у которых охотники сделали привал, какой-то один был отравлен. К нему пришло напиться стадо антилоп, и, выбравшись на берег, все они свалились мертвые.