Собрание сочинений (Том 4)
Шрифт:
Е л ь н и к о в. Вы можете просто сказать: давайте ее сюда!
– и я дам.
Н е д е л ь с к и й. Хорошо, давайте ее сюда!
Е л ь н и к о в (отпирает сундук, достает футляр со скрипкой, подает Недельскому).
Н е д е л ь с к и й (встает; он словно помолодел, стал быстр и ловок; он осторожно трогает струны, обдувает деку и, вскинув скрипку к подбородку, с силой опускает смычок; долгий чистый звук). Инструмент немного залежался.
Е л ь н и к о в. Немного...
Н е д е л ь с к и й. Я слышал ее. В тысяча девятьсот тридцать
Е л ь н и к о в. Пожалуйста. (Подает огня.)
Н е д е л ь с к и й (курит с закрытыми глазами). Верная подруга, а?
Е л ь н и к о в. Я получил ее от государства, и государство имеет право...
Н е д е л ь с к и й. Нет, нет. Слишком грубо. Вы не так чувствуете. Хороших скрипок на свете меньше, чем хороших скрипачей. Вы отдадите ее потому, что вы мужчина.
Входит О л ь г а И в а н о в н а, останавливается в дверях.
Е л ь н и к о в. Я уже отдал.
Н е д е л ь с к и й. Она пережила с вами все. Успех, счастье. В ней жила ваша душа. Нехорошо, когда душа бездомна. Найдите ей новый дом. Тогда сами принесете инструмент.
Е л ь н и к о в. Не подойдет.
Н е д е л ь с к и й. Почему?
Е л ь н и к о в. Вам придется, возможно, долго ждать. Новые дома строятся не скоро.
Н е д е л ь с к и й. Но ведь музыка-то осталась, а?
Е л ь н и к о в. Я был творцом музыки, а не слушателем.
Н е д е л ь с к и й. Простите великодушно: мы, музыкальные крысы, называли вас исполнителем. Превосходный исполнитель чужих творений. Не обижайтесь: творец - это другое. Ваша душа обитала в этой коробке, так сказать, на чужих харчах. Обиделись?
Е л ь н и к о в. Нет.
Н е д е л ь с к и й. А вы обидьтесь. Спустите меня с лестницы. Ведь врет музыкальная крыса, а?
Е л ь н и к о в. Нет, не врет.
Н е д е л ь с к и й. Врет, врет. Все крысы врут. Один музыкант всегда прав. Он творец: создает бессмертное. Сколько ваших выступлений записано на пластинки?
Е л ь н и к о в. Не считал.
Н е д е л ь с к и й. Долго еще вас будут слушать. По радио, в граммофонах... Великая, оказывается, вещь - граммофон.
Е л ь н и к о в. Да, великая вещь... Как мы оформим передачу?
Н е д е л ь с к и й. Да что ж. Мы актик еще в Москве составили. Благоволите подписать. (Подписывают акт.)
Е л ь н и к о в. Все?
Н е д е л ь с к и й. Александр Андреевич. Желаете - пусть она пока у вас. Я приеду месяца через два.
Е л ь н и к о в. Подписано...
Н е д е л ь с к и й. Бумажка! Полежит в портфеле.
О л ь г а И в а н о в н а. Саша, ну зачем - простите, не знаю по имени-отчеству - зачем им другой раз утруждать себя? Сразу сделать, что должно быть сделано, - по крайней мере, с плеч долой, думки не будет. Позвольте, я ее, может, заверну в простынку?
Н е д е л ь с к и й. Не беспокойтесь; футляра достаточно. (Надевает шубу.)
О л ь г а И в а н о в н а. Позвольте,
Н е д е л ь с к и й. Что вы. Мы с нею в отдельном купе. (Молча жмет руку Ельникову. Выходит в переднюю, Ольга Ивановна за ним.) Сын?
О л ь г а И в а н о в н а. Сын... (Недельский кланяется, уходит. Ольга Ивановна возвращается в комнату.) Саша! (Подбирает клубки шерсти, выпавшие из сундука.) Саша! Так нельзя. Я так не согласна. Можно подумать - покойника из дома вынесли...
Е л ь н и к о в. Постой.
О л ь г а И в а н о в н а. Не это главное, ты сам прекрасно знаешь, что не это... Сашенька! Живем, друг, и надо жить, и хотим жить...
Е л ь н и к о в. Постой. Минутку.
О л ь г а И в а н о в н а. Что ты слушаешь?
Е л ь н и к о в. Какая у нас акустика на лестнице; я не замечал... Слышишь, как он шаркает по ступенькам? Надо было проводить. Не догадались... Ему дай бог, чтоб семьдесят пять, а то все восемьдесят... (Засмеялся.) Музыкальная крыса... На втором этаже глуше. Сейчас дверь хлопнет... (Внизу хлопает дверь.) Как она хлопает, обратила внимание? Как лопнувшая струна.
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Годы 1938 - 1940-й
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Комната в квартире Е л ь н и к о в ы х в Москве. Много цветов. У рояля пюпитр с открытыми нотами. Н а д е ж д а - в переднике и платке подметает пол. Звонит телефон.
Н а д е ж д а (у телефона). Да?
– Нет, еще не вернулся.
– Право, не знаю.
– Ведь он уже дал ответ.
– Да, окончательный.
– Ну, это зависит от точки зрения и от характера.
– Что поделаешь, уж он такой.
– Как хотите, только это бесполезно; я бы на вашем месте обратилась к другому. (Вешает трубку.)
Входит Р о д и о н, без сапог, заспанный.
Р о д и о н (садится в кресло, закуривает). Сволочи, раззвонились, спать не дают.
Н а д е ж д а. Ну, знаешь, довольно дрыхнуть: третий час.
Р о д и о н. Почему третий?
Н а д е ж д а. Потому что четверть третьего.
Р о д и о н. Чепуха. Не может быть.
Н а д е ж д а. Одевайся, сейчас Саша придет.
Р о д и о н. А где он?
Н а д е ж д а. Послала проветриться. Он от этой жизни желтый стал.
Р о д и о н. Какой?
Н а д е ж д а. Желтый.
Р о д и о н. Желтый?
Н а д е ж д а. Угу.
Р о д и о н. А какая у вас особенная жизнь? Голодаете, что ли?
Н а д е ж д а. Ложится поздно, встает поздно. На воздухе почти не бывает. Играет до изнеможения. Вечером концерт. Я прошу, чтобы не каждый вечер концерты, а он сердится. Знаешь, позавчера его заставили бисировать восемь раз! Сошел с эстрады - белый, как мертвец.
Р о д и о н. А сегодня желтый? Меняет, значит, оттенки. Это пройдет. Надоест каждый вечер. На бис будет выходить два раза, ну - три от силы. Сейчас, как говорится, на пороге славы... (Зевает.) Ну, понимаешь, угостили меня вчера...