Собрание сочинений, том 5. Белая перчатка. В дебрях Борнео. В поисках белого бизона.
Шрифт:
– Как индюковые грифы похожи на индеек!
– заметил Франсуа.
– Да, - ответил Люсьен, - поэтому их так и называют - индюковые грифы.
Замечание Франсуа было вполне естественным. Не существует двух других таких птиц, не принадлежащих к одному и тому же виду, которые были бы так похожи друг на друга, как индюковый гриф и обыкновенная домашняя черная индейка, которая, так же как гриф, имеет обычно коричневатый оттенок. Они так похожи, что на расстоянии ста ярдов я часто путал их. Однако это сходство не распространяется дальше внешнего вида. Почти во всех других
– Кстати об индюковых грифах, - сказал Люсьен.
– Я вспоминаю забавный рассказ о них.
– О, расскажи, пожалуйста!
– попросил Франсуа.
– С удовольствием, - ответил Люсьен.
– Этот рассказ является иллюстрацией того, насколько белые хитрее индейцев, и хорошим показателем честности и справедливости, которую часто проявляют индейцы в своих взаимоотношениях с белыми.
Вот эта история.
Белый и индеец поехали вместе на охоту. Они договорились, что вечером разделят всю свою дичь поровну, вне зависимости от того, кто убил больше. Во время охоты индеец подстрелил индейку, а белый охотник - индюкового грифа, и эти две птицы было все, что им удалось встретить за целый день. Результаты охоты сложили вместе, и теперь возникла трудность, как поровну разделить дичь.
Оба достаточно хорошо знали ценность хорошей, жирной индейки, и оба так же хорошо знали совершенную непригодность индюкового грифа, который действительно ничего не стоит, так как от него отвратительно пахнет.
Было очевидно, что единственно справедливый способ дележа - это разрезать индейку на две равные части и каждому взять по половине. Белый, однако, не соглашался: он предложил, что один из них возьмет индейку, а другой - грифа.
«Жалко, - говорил он, - портить птиц. Лучше каждый из нас возьмет по целой».
«Хорошо, - сказал индеец.
– Будем тянуть жребий».
«Да нет, - ответил белый, - не стоит. Я поступлю с тобой по справедливости. Я возьму индейку и разрешу тебе взять индюкового грифа, или ты можешь взять грифа, а я возьму индейку».
Индеец понял, что в обоих случаях ему достается гриф; но он не умел доказать, в чем несправедливость предложения белого, и был вынужден, хотя и неохотно, принять его.
Итак, белый охотник взвалил на плечо индейку и отправился домой, оставив бедного индейца в лесу без ужина.
– Ха-ха-ха!
– засмеялся Франсуа.
– Каким же простаком был, должно быть, этот индеец, раз его так легко обманули!
– Он был не единственный краснокожий, которого подобным образом обманул белый, - сказал Люсьен.
– А сколько оловянных долларов получили эти простые сыны лесов в обмен на звериные меха и шкуры! Я слыхал, что один очень богатый торговец мехами, теперь уже умерший, заложил основу своего огромного состояния именно таким путем. Но мои подозрения не имеют доказательств, и поэтому я не могу утверждать это как факт.
Может быть, какой-нибудь историк в один прекрасный день будет критиковать даже одного «доброго» американца, который, как говорят, купил у индейцев три квадратные мили земли, но позаботился, чтобы ее отмерили в количестве трех миль в квадрате. Я надеюсь, что это неправда.
Но,
Разговор опять перешел на грифов. Их теперь собралось по меньшей мере две сотни, и количество их все возрастало. Когда прилетали новые, они некоторое время кружили в воздухе, затем снижались и садились на деревья или скалы. Некоторые сидели сжавшись, с опущенными крыльями, втянув головы так, что их длинные обнаженные шеи были совершенно скрыты в перьях «воротников», похожих на жабо. Другие стояли прямо, приподняв оба крыла, наполовину распустив их и «подбоченясь», как можно часто видеть орлов и как их обычно изображают на монетах и знаменах. Предполагают, что грифы и орлы распускают так крылья, чтобы охладиться, когда им жарко, или погреться на солнце, когда холодно, ибо они делают это как в холодную, так и в теплую погоду и в этом положении выглядят очень своеобразно и довольно красиво.
Грифы все прибывали.
Некоторые постепенно снижались с большой высоты. Они казались маленькими пятнышками в голубом небе, которые все росли и росли, пока огромные крылья не начинали отбрасывать тень на залитую солнцем поляну, когда птицы скользили по спирали вниз. Другие приближались по горизонтальному направлению; когда их впервые замечали издали, они казались не больше воробьев.
– Какое большое расстояние, должно быть, они пролетают, - заметил Франсуа.
– И как, по вашему мнению, они узнают, куда лететь? Когда мы убили этих большерогов, ни одной птицы не было видно.
– Их привлек, конечно, запах, - ответил Базиль.
– У грифов очень сильное чутье...
– Нет, брат, - прервал его Люсьен, - это одна из ошибок кабинетных натуралистов, которые распространяли подобное мнение, пока оно не вошло в поговорку. Как это ни странно, такое утверждение полностью ошибочно. Доказано, что грифы обладают чувством обоняния даже в меньшей степени, чем большинство других животных. Собаки и волки намного превосходят их в этом отношении.
– Как же они тогда обнаружили, например, эту падаль?
– При помощи зрения. Вот оно у них действительно развито в наивысшей степени!
– Но как же так, Люс?
– спросил Базиль.
– Посмотри, вон с запада летят несколько птиц. Если холм находится между птицами и большерогом, каким образом они могли увидеть мертвое животное?
– Я и не говорю, что они увидели его сами, но они увидели тех птиц, которые видели других, которые, в свою очередь, увидели третьих, а те уж действительно сами своими глазами видели падаль.
– О, я понимаю! Ты имеешь в виду, что кто-то один или несколько из них первые обнаружили тело барана, а когда летели сюда, их заметили издали другие, а за теми, которые последовали за ними, в свою очередь полетели другие, находящиеся еще дальше, и так далее.