Собрание сочинений, том 5. Белая перчатка. В дебрях Борнео. В поисках белого бизона.
Шрифт:
Голтспер, вспомнив свое ночное приключение, остановил коня, откинулся в седле и громко расхохотался.
Хьюберт весело заржал, словно отвечая ему. Может быть, ему тоже было смешно? Но внезапно оба смолкли...
В ответ на ржание Хьюберта послышалось громкое заливистое ржание не одной, а нескольких лошадей.
Голтспер, сразу насторожившись, придержал коня и прислушался. Ржание доносилось откуда-то со стороны Красного Холма, а за ним вскоре послышался громкий стук копыт и звон доспехов.
– Конный отряд! – прошептал Голтспер. – Должно быть, это кирасиры Скэрти возвращаются из Эксбриджа. Ну, Хьюберт,
И он легким движением уздечки направил коня в высокие заросли позади хижины.
Топот коней и звон оружия раздавались уже совсем близко; слышались грубые голоса, смех, и наконец всадники вынырнули из-за деревьев и выехали на открытую полянку перед хижиной.
Их было семеро – один впереди, остальные за ним по двое. Первый был в офицерском мундире, остальные – солдаты.
Поравнявшись с хижиной, командир круто осадил коня; за ним остановились и солдаты.
– Сержант! – окликнул командир отряда, обернувшись к следовавшему за ним коннику. – А не то ли это место, где ограбили королевского курьера? Смотрите, вот развалившаяся лачуга, о которой он говорил. Наверно, это и есть Джеррет Хис. Как вы думаете?
– Похоже, что так, господин капитан, – ответил сержант, – ничего другого быть не может. Мы проехали от Эксбриджа добрых четыре мили, и отсюда, должно быть, уже рукой подать до Бэлстрод Парка. Значит, это и есть Джеррет Хис.
– Жаль, что эти мошенники не показываются сегодня! Дорого бы я дал, чтобы привести их с собой, связанных по рукам и ногам! Все-таки это хоть немножко утешило бы беднягу Канлиффа, которого они так обобрали! Подумать только, оставили в одних чулках! Ха-ха-ха! Хотелось бы мне посмотреть на эту картину: придворный франт в одних чулках – в лунном свете! Ха-ха-ха! Мне кажется, я слышал где-то неподалеку ржание лошади, – продолжал он. – Если бы эти грабители не были бездомными бродягами, мы, может быть, и застали бы их здесь.
– Вы забыли, господин капитан, – заметил сержант, – ведь у господина Канлиффа отобрали лошадь. Может, этот разбойничий атаман теперь уже не бродит, а разъезжает верхом.
– Да нет! – отвечал офицер. – Наверно, это ржала какая-нибудь крестьянская кляча, которую пустили пастись ночью в поле. Ну, едем! Мы и так потеряли здесь слишком много времени. Если это Джеррет Хис, так мы вот-вот должны быть на месте. Вперед!
И командир со своим отрядом помчался во весь опор по дороге. А Генри Голтспер, притаившийся в тени за деревьями, проводил их презрительным смехом, потонувшим в топоте коней и бряцании оружия.
– Еще один королевский курьер к Скэрти! – пробормотал он, выезжая на дорогу. – С повторной грамотой! Ха-ха! Его королевскому величеству, видно, не терпится, чтобы ее вручили. На этот раз он решил принять экстренные меры – эскорт из шести солдат. А все-таки, несмотря на это, достаточно мне было бы кашлянуть разок погромче, и, как бы ни бахвалился их командир, они мигом прыснули бы отсюда, не стали бы здесь прохлаждаться! Вся эта зазнавшаяся королевская челядь, «кавалеры», как они себя называют, – самые ничтожные трусы, храбры только на словах. Ах, скоро ли настанет тот час, когда англичане поймут наконец, что права надо отстаивать мечом – единственный способ, которым их можно добыть! Тогда, надо надеяться, все эти хвастуны полетят вон и будут выметены, как сор, защитниками свободы! Дай
Хьюберт повиновался легкому знаку, взвился с места и плавным галопом помчался по дороге к Красному Холму, а потом вниз по отлогому склону и по широким зеленым колнским лугам.
Глава XXX. «ГОЛОВА САРАЦИНА»
Харчевня «Голова сарацина» стояла в полумиле от реки Колн и точно на таком же расстоянии от окраины Эксбриджа. Чтобы попасть в харчевню, надо было переехать через реку по высокому старинному мосту.
«Голова сарацина» стояла на проезжей дороге и была такой же давности, как и мост; возможно, что она существовала со времени крестовых походов, отчего и получила свое странное название.
Это была та самая харчевня, где Скэрти со своими кирасирами остановился на ночлег накануне своего появления в Бэлстрод Парке. Впоследствии ее стали называть «Головой королевы» – название, которое она сохранила и до наших дней. Это новое название, появившееся на вывеске, было делом рук не честного сакса Бонифаса, содержавшего харчевню в дни царствования Карла Первого [21] , но разодетого в шелк и бархат богатого владельца, наследовавшего ему в подлые дни Реставрации [22] .
21
Карл I (1600 – 1649) – английский король в 1625 – 1649 годах. Проводил реакционную феодально-абсолютистскую политику, вызвавшую недовольство значительной части дворянства, буржуазии и протест широких масс народа. Во время английской буржуазной революции XVII века был свергнут и казнен 30 января 1649.
22
Реставрация – в данном случае восстановление в 1660 году на престоле Карла II – сына казненного Карла I. Царствование Карла II (1660 – 1685) отличалось, в противоположность строгим и суровым нравам пуритан, распущенностью и цинизмом.
В описываемое нами время хозяин харчевни мастер Джервис мог бы присвоить ей другое, не менее подходящее, а может быть, даже и более меткое название «Голова короля»; ибо под этой кровлей подобные слова нередко произносили шепотом, а иной раз и громко, вкладывая в них совсем особый смысл, сильно отличавшийся от того, с коим их произносят обычно. Может быть, слова и мысли, которыми обменивались люди, собиравшиеся в стенах старой гостиницы, способствовали тому, что некий король лишился своей головы; во всяком случае, они ускорили это важное событие.
В тот вечер, когда Генри Голтcпер мчался во весь опор по склону Красного Холма, торопясь к месту своего назначения – в харчевню «Голова сарацина», примерно в это же время можно было увидеть группы пешеходов по два, по три человека, которые одна за другой переходили мост у Эксбриджа и направлялись к харчевне.
Одна за другой эти группы входили в харчевню, обменявшись приветствиями с хозяином, который встречал их в дверях.
Так продолжалось до тех пор, пока под увитую плющом арку «Головы сарацина» не вошло примерно человек пятьдесят.