Собрание сочинений в 10 томах. Том 1
Шрифт:
— Все за борт и вброд, иначе мы погибли!
Все выпрыгнули из лодки, которую я (покинув ее последним) поставил поперек прохода, чтобы задержать лодки понго.
Все окончилось бы благополучно, если бы не Стивен, который, пройдя несколько шагов, вдруг вспомнил о своей драгоценной орхидее. Он не только вернулся обратно, чтобы попробовать спасти ее, но, кроме того, уговорил Мавово сопровождать его. Они возвратились к лодке и начали поднимать цветок, когда понго набросились на них, поражая их через нашу лодку ударами своих копий. Мавово, в свою очередь, взмахнул копьем, отнятым им у часового при выходе из пещеры, и убил или ранил одного из нападающих. Потом
Оставшись один, Стивен продолжал тащить к себе орхидею, пока один из понго не ударил его копьем в плечо. Только тогда он выпустил из рук цветок и попробовал уйти. Но слишком поздно. Полдюжины понго, пробравшись между кормой нашей лодки и камышами, шли вброд прямо к нему.
Я ничем не мог помочь ему, так как, сказать правду, в этот момент попал в выбоину, сделанную копытом гиппопотама, а зулусские охотники и мазиту были еще далеко. Он безусловно погиб бы, если бы не храбрость юной леди Хоуп, шедшей по направлению к берегу впереди меня. Она обернулась и, увидев, что Стивен находится в безвыходном положении, вернулась обратно, прыгая в воде, как львица, детеныш которой находится в опасности.
Добравшись до Стивена раньше, чем это успели сделать понго, она встала между ними и с необыкновенной выразительностью обратилась к последним на их языке, которому она, конечно, научилась от альбиносок, не бывших глухонемыми.
Что она сказала им — я не слышал из-за криков приближавшихся мазиту. Однако я догадался, что она прокляла их сильным старинным проклятием, употреблявшимся только хранительницами Священного Цветка, которое обрекало их тело и душу на ужасную гибель. Это проклятие (слова которого ни молодая леди, ни ее мать не хотели повторить мне впоследствии) оказало на понго удивительное действие. Услыхав его, они опустили руки и стояли, склонив головы перед юной жрицей, как бы выражая свое благоговение перед ней или прося у нее прощения. В таком положении они оставались в продолжение некоторого времени, достаточного для того, чтобы молодая девушка успела увести Стивена из опасного места. Она шла рядом с ним, не спуская глаз с понго.
Это, вероятно, было самым необыкновенным избавлением от опасности, какое мне когда-либо приходилось видеть.
Я должен прибавить, что Священный Цветок был захвачен воинами понго, я видел, как его увезли в одной из лодок. Таков был конец моих поисков орхидеи и надежды на деньги, которые я рассчитывал выручить от продажи этого сокровища. Мне очень хотелось бы знать, что сталось с ним. У меня есть основание предполагать, что оно не было снова водворено на Остров Цветка. Быть может, оно было перенесено в глухое, неисследованное место в глубине Африки, откуда понго взяли его во время своего переселения.
После этого инцидента все мы были вытащены друзьями на берег. Здесь Ханс, я и обе леди свалились в полном изнеможении. Но брат Джон нашел в себе достаточно силы, чтобы оказать медицинскую помощь раненым Стивену и Мавово.
Тем временем в камышах завязался отчаянный бой. Понго, которых было приблизительно столько же, сколько и наших людей, яростно бросились вперед, будучи крайне раздражены смертью своего бога и Мотомбо (весть о смерти последнего, я думаю, уже дошла до них) и похищением Матери Священного Цветка. Они выпрыгивали из лодок (проход в камышах был слишком узким и лодки могли проходить через него только поодиночке) и бросались
Вскоре понго, сражавшиеся почти в родной стихии, заставили мазиту отступить. Но исход сражения был решен ружьями наших зулусских охотников. Хотя я сам не был в состоянии поднять ружья, тем не менее я собрал вокруг себя всех охотников и руководил их стрельбой. В результате понго отступили к лодкам. Потом, по данному сигналу, они взялись за весла и, посылая по нашему адресу проклятия, поплыли прочь. Постепенно их лодки становились все меньше и меньше, пока наконец не исчезли из вида. Однако нам удалось захватить две лодки и с ними шесть или семь понго.
Мазиту хотели убить последних, но по приказанию брата Джона, пользовавшегося среди них такою же властью, как и король, они связали им руки и оставили их пленниками.
Все окончилось в полчаса. Об остальной части этого дня я ничего не могу сказать, так как от крайнего утомления я лишился чувств, что было неудивительно, если принять во внимание все пережитое нами за четыре с половиной дня, прошедших с тех пор, как мы отплыли в Страну Понго.
XIX. Подлинный Священный Цветок
Проснувшись на следующий день, я увидел, что проспал не менее шестнадцати часов, так как солнце поднялось уже довольно высоко. Я лежал под небольшим навесом, устроенным у подножия холма, на котором развевался флаг, указывавший нам путь через озеро Кируа.
Недалеко от меня сидел Ханс, уничтожавший изрядную порцию мяса, изжаренного им на соседнем костре. Около него я, к своему удовольствию, увидел Мавово, хотя и с перевязанной головой.
В стороне были разбиты две палатки, которые мы взяли с собой, когда отправлялись к озеру. Ханс, ожидавший моего пробуждения, подошел ко мне с большой чашкой горячего кофе, приготовленного Самми. Они знали, что я сплю здоровым сном. Я выпил кофе до последней капли. Потом, съев несколько кусков жареного мяса, я спросил Ханса, что произошло после того, как я потерял сознание.
— Ничего особенного, баас, — ответил он, — если не считать того, что мы живы, хотя должны были погибнуть. Леди спит в палатке, а мисс помогает своему отцу Догите ухаживать за баасом Стивеном, который тяжело ранен.
Умывшись (купаться мне больше не хотелось) и одев высушенное на солнце белье, в котором я переплывал ночью залив, и куртку, я отправился навестить Стивена. У входа в палатку я встретил брата Джона, у которого болело плечо, натертое шестом при переноске тяжелой орхидеи, и руки — от продолжительной гребли. Но во всех других отношениях он чувствовал себя превосходно.
Он сказал мне, что промыл и перевязал рану Стивена, который, по-видимому, скоро поправится; копье пронзило ему насквозь правое плечо, но, к счастью, не повредило ни одной артерии.
Я вошел в палатку и нашел больного довольно веселым, но несколько слабым от переутомления и потери крови. Мисс Хоуп кормила его бульоном из туземной деревянной ложки. Я пробыл у него недолго, главным образом потому, что он начал говорить об утраченной орхидее, проявляя при этом признаки возбуждения.
Я успокаивал его как мог и сказал, что сохранил семенной плод. Это известие сильно обрадовало его.