Собрание сочинений в 10 томах. Том 7. Бог паутины: Роман в Интернете
Шрифт:
Как-то само собой получилось, что на выходе рядом с Марго оказался пламенный трибун, бросивший дерзкий вызов темным силам.
— Позвольте представиться, — отдал он церемонный поклон, — Павел Климовицкий… Вам в какую сторону?
Разом утратив дар речи, он поспешно забежал вперед, но тут же сбавил, приотстав на полшага, взволнованный и трогательно неловкий, словно щенок.
Она бы сильно удивилась, если бы ему вдруг оказалось не по пути.
— Вы замечательно выступили, — сказала, чтобы нарушить минутное замешательство. —
Разговор завязывался не без усилий. Климовицкий что-то пробормотал про переломное время, назревающие перемены, от которых не приходится ждать ничего хорошего, и процитировал китайскую поговорку.
— Как вы сказали? — недопоняла Марго.
— «Чтоб вам жить в эпоху перемен»?.. Я отнюдь не вас имел в виду!.. Так мудрые китайцы желали своим недругам. Один британский лорд, идеолог консерваторов, вообще полагал, что следует сожалеть о любых переменах, даже положительных, поскольку добром все равно не кончится.
— Как это верно! Я и сама чувствую, как на нас надвигается нечто такое, — не зная, как выразить свои смутные ожидания, она передернула плечиками и тяжко вздохнула. — Мыто уж как-нибудь проживем, а детей жалко.
«Владику через неделю ровно три годика, — прихлынуло жаром. — Что же ему подарить?»
Темный огонь, полыхнувший при этом в зрачках, пропал всуе: леса на фасаде «Военторга» не позволили идти рядом. Навес протянулся почти до улицы Грановского, где по соседству с «Кремлевкой» расположился продуктовый распределитель. Марго вспомнила, что забыла предупредить мужа насчет заказа. Для приема ей понадобится еще одна банка икры. Заодно пусть возьмет полкило семги и миног — с повышением по службе возможности значительно расширились.
До метро осталось рукой подать, и она уже готовилась распрощаться, но Климовицкий, набравшись храбрости, предложил заскочить в ресторан.
— Куда-куда? — искренне изумилась Марго, никак не ждавшая такой прыти.
— Все равно, — слегка побледнев, он нервно пожал плечами. — Где ближе. «Националь»?.. Или, может, «Берлин»?
— Боюсь, ничего не получится, — словно раздумывая, протянула она. — Пожалуй, для меня уже несколько поздновато.
— Дом? — Климовицкий понимающе закивал. — Семья? Дети?
— Дом, семья, дети… А у вас?
— Я одинок.
— В самом деле?
— Так уж вышло.
— Не знаю, что и сказать: то ли посочувствовать, то ли наоборот — поздравить… Впрочем, не поздно еще все наверстать?
— Вряд ли, — он торопливо начал рассказывать о себе, спускаясь вслед за ней в подземный переход.
Возле книжного киоска перед входом в метро Марго остановилась и, повернувшись лицом к лицу, решительно протянула руку.
— Рада была познакомиться. Всего вам хорошего.
— И мы никогда не увидимся?
Это «никогда», произнесенное с видом трагической обреченности, ее рассмешило.
— Решили больше
— Слишком долго ждать до следующего заседания, — он не понял либо не принял иронии. — Полгода, не меньше. Можно я хоть провожу вас?
— Ну, хотьпроводите… Так чем вы там у себя занимаетесь, в вашей ядерной геологии? — Она никак не ожидала, что Климовецкий окажется физиком.
— Определяю возраст горных пород: сто миллионов, миллиард, три миллиарда лет.
— Привыкли оперировать категориями вечности?.. Значит, и несколько месяцев пролетят для вас как секунда.
— Вы смеетесь, — он отрицательно покачал головой. — Рядом с каменным долголетием природы еще острее ощущаешь мимолетность собственного существования.
— О, да вы еще и философ!.. Признаться, я сперва приняла вас за политического, извините, — за общественногодеятеля! Вот уж не думала, что физик способен снизойти до птичьего языка агитатора-пропагандиста… Нет-нет! Вы говорили превосходно, значительно лучше, чем все они, вместе взятые, но эта фразеология…
— С волками жить…
— Как вы вообще угодили в такую компанию? Я, например, — чисто случайно.
— Я тоже. Приглашали нашего директора, а он, наверное, чтоб отделаться, порекомендовал меня. Все-таки академик — сплошь в титулах. Зачем ему греческая дружба?
— А вам?
— Мне?.. По правде говоря, подумалось, что смогу съездить в Грецию, но пока что-то не очень светит.
— Не отчаивайтесь, получится… Интересуетесь античностью?
— Не так, чтоб очень, но интересуюсь. Вообще-то мне на Тире хочется побывать.
— Тир? Это который рядом с Сидоном? Что-то безумно древнее?
— Не Тир — остров Тира, он же Фера. Санторини, если по-нынешнему. Недалеко от Крита. Там четыре тысячи лет назад взорвался невероятной силы подводный вулкан.
— Понимаю, — Марго озабоченно сдвинула брови. — Профессиональный интерес. Наверное, возраст хотите определить?
— Прежде всего, увидеть собственными глазами, но одна мысль есть: глупая и притягательная.
— Жаль, что я ровным счетом ничего не понимаю в таких вещах… Вам бы надо с моей золовкой познакомиться. Прямо помешана на вашем Крите.
— Так познакомьте!
— Она у нас нынче далеко, в океане. Про подводный хребет Ломоносова слышали?.. Вот-вот, где-то там… Ой, моя остановка! Нет, прошу вас, не выходите!
— Но я еще увижу вас?! — он все-таки выскочил из вагона.
— Когда-нибудь непременно, — не оборачиваясь, Марго помахала рукой, как Лайза Миннелли в фильме «Кабаре».
Приятный, немного щекочущий, но эпизод. Продолжения не будет.
«Надо бы Верке сказать: пусть свезет его на эту Тиру-Феру… Или не стоит, а то еще подумает невесть что?..»