Собрание сочинений в 10 томах. Том 8
Шрифт:
— Я знаю это, — сказал Ви. — Внемлите же вновь. Хенга причинил мне зло: он похитил и убил дочь мою, Фою. Поэтому я хочу убить его. И он правит племенем свирепо и жестоко. Ничья жена, ничья дочь, ничья одежда, ничья пища не укрыты от Хенги. Его жестокость такова, что прогневила богов. Вот и лета уже у нас холодные, и весна не приходит. Почему бы это? Я говорю, что виной тому — жестокость Хенги. Поэтому я убью его и займу пещеру и буду править мягко, так что у каждого будет пищи вдосталь и каждый сможет спокойно спать в своей хижине. Что вы ответите мне?
Заговорил Вини-Вини Трясучка, содрогаясь
— Мы отвечаем, что ты можешь делать все что хочешь, Ви, но мы в это дело не вмешиваемся. Если же мы вмешаемся, то, когда тебя убьют — а я не сомневаюсь в том, что тебя убьют, ибо Хенга сильнее, нежели ты, да, сильнее, ибо он тигр, ибо он буйвол лесной, ибо он рычащий медведь, — тогда он убьет также и нас. Поступай как знаешь и делай что хочешь, но делай все один. Мы поворачиваемся к тебе спинами, мы затыкаем большими пальцами себе уши, мы закрываем глаза ладонями и не видим ничего.
Паг плюнул наземь и сказал низким, ворчащим голосом, который, казалось, выходил у него не изо рта, а из чрева:
— А мне кажется, что ты увидишь кое-что в некоторую ночь, когда звезды будут ярко сиять. Я думаю, Вини-Вини Трясучка, что наступит ночь, когда ты увидишь кое-что такое, от чего так затрясешься, что развалишься на куски.
— Это Человек-Волк, — завизжал Вини-Вини, — защитите меня. Почему Человек-Волк угрожает мне здесь, на Месте Сборищ, где мы обсуждаем целым племенем слова Великого Охотника Ви?
Никто не отвечал, потому что многие боялись Пага, и все, вплоть до последней рабыни, презирали труса Вини-Вини Трясучку.
— Не обращай внимания на слова этого жалкого труса, брат, — сказал круглолицый Моананга, — я пройду с тобой до входа в пещеру, когда ты будешь вызывать Хенгу, и я думаю, что многие пойдут с тобой, дабы быть свидетелями вызова, ибо таков обычай и таков закон. Пускай те, кто не хочет идти, остаются позади. Ты сам рассудишь, как поступить с ними, когда станешь вождем и будешь править нами и жить в пещере.
— Благодарю тебя за смелые речи, брат, — ответил Ви, — пойдем.
Глава III. Секира, которую сделал Паг
Когда вопрос был таким образом улажен, стали судить и рядить о том, как послать вождю Хенге вызов, сделанный Ви. Престарелого Урка заставили рассказать, как поступали в таких случаях прежде, и старик стал говорить длинно и путано, то и дело противореча только что сказанному. Наконец вскочил Хоу Непостоянный и заявил, что он-то ничего не боится и готов предводительствовать. Впрочем, он тут же немедленно отказался от своих слов и заявил, что вспомнил: эта обязанность по праву лежит на Вини-Вини Трубаче, который обязан трижды протрубить возле устья пещеры и тем вызвать вождя. На это все согласились с криком и шумом, возможно потому, что даже их первобытному сознанию было присуще чувство юмора.
Вини-Вини, как он ни протестовал, заставили идти впереди и трубить.
Итак, процессия тронулась. Первым шел Вини-Вини, вплотную за ним Паг, по-прежнему в окровавленной волчьей шкуре; чтобы Вини-Вини не сбивался с пути, Паг время от времени покалывал его в спину острым кремневым ножом. Затем шли сам Ви и его брат Моананга, а уже позади них старейшины и все племя. Так,
По существу, налицо оставались только Вини-Вини, которому никак не удавалось улизнуть от Пага, Ви, Моананга и в некотором отдалении Уока Злой Вещун, который бесконечным потоком слов сулил всем беды. Рядом с ним отважно шла Аака, с ненавистью глядя на его перекошенное лицо. Храбрейшие из остальных, гонимые любопытством, держались на расстоянии достаточном, чтобы слышать, что происходит, но большинство предпочло остаться в отдалении или спрятаться.
— Труби! — проворчал Паг Вини-Вини. Тот заколебался, и Паг уколол его в спину ножом.
Тогда Вини-Вини затрубил робко и нерешительно.
— Труби снова! — повторил Паг.
Вини-Вини приложил рог к губам, но не успел еще перевести дыхание, как огромный камень выкатился из пещеры и ударил его в живот; Вини-Вини свалился, скуля и пыхтя.
— Теперь, по крайней мере, у тебя есть законная причина дрожать, — сказал Паг и заковылял в сторону, чтобы не быть ушибленным следующим камнем.
Но следующий камень не был брошен. Вместо него из пещеры с ревом выскочил дюжий волосатый темнолицый мужчина, размахивая огромной деревянной дубиной. Это был сам Хенга: рослый, сильный, широкоплечий, лет сорока, с грудью как у быка, огромной головой, с которой на плечи падали длинные черные волосы, и широким, толстогубым ртом, откуда выступали желтые клыкообразные зубы. На плечах у Хенги болталась шкура пещерного тигра — одеяние, соответствующее его званию, — и на шею было надето ожерелье из тигровых когтей и зубов.
— Кто послал этого пса тревожить мой покой? — скорее прорычал, чем прокричал он, указывая дубиной на корчившегося на земле Вини-Вини.
— Я, — ответил Ви. — Я и все племя. — Я, Ви, чье дитя ты убил, — смело продолжал он, — в присутствии всего народа явился вызвать тебя, вождь, на бой, на который ты должен выйти согласно закону. И победитель будет вождем племени.
Хенга сразу притих и взглянул на него в упор.
— Вот, значит, как? — спросил он голосом, шипящим от ненависти. — Знай, что я надеялся довести тебя до этого, и для того чтобы подтолкнуть тебя, я и убил твое отродье и убью второго твоего детеныша.
Он взглядом указал на стоящего в отдалении Фо.
— Ты уже давно надоедаешь мне, Ви, болтовней и угрозами, и я все собираюсь положить им конец. А теперь скажи мне, когда народ хочет полюбоваться на то, как я переломаю тебе кости?
— За час до захода солнца мы встретимся. Мне хочется уже эту ночь спать в пещере, как приличествует вождю племени, — спокойно возразил Ви.
Хенга засверкал на него глазами, покусывая губу, и затем сказал:
— Да будет так, пес. Я явлюсь готовый на Место Сборищ за час до захода солнца. Но только эту ночь проведешь в пещере не ты. Аака будет спать в пещере эту ночь, а ты будешь спать в брюхе у волков, а теперь прочь, ибо мне прислали лосося, первого пойманного в этом году лосося, и я хочу поскорее съесть его.