Собрание сочинений в 12 т. Т. 10
Шрифт:
Осталось только двадцать секунд! Десять! Пять! Одна!
Рука невозмутимого капитана ни разу не дрогнула. Он и его сотоварищ выказывали не больше волнения, чем в ту минуту, когда, сидя внутри снаряда, они ожидали выстрела «Колумбиады», который должен был переправить их в лунные области.
– Огонь!
– крикнул Барбикен.
И указательный палец капитана Николя нажал кнопку.
Раздался страшный взрыв, раскаты которого отдались эхом у дальних пределов Вамасаи. С пронзительным свистом огромное тело прорезало воздух. Гонимый миллиардами миллиардов
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ,
в которой Дж. Т. Мастону приходится пожалеть о тех временах, когда толпа собиралась предать его суду Линча
Все столицы Старого и Нового Света, большие города и даже самые скромные селения с ужасом ожидали этого момента. Благодаря вездесущим газетам каждый человек на земле точно знал, какой час по местному времени, в зависимости от различий по долготе, соответствует полуночи у Килиманджаро, расположенного на тридцать седьмом градусе.
Так как Солнце проходит один градус в четыре минуты, то в главнейших городах в это время было:
В Балтиморе, спустя двенадцать часов после про хождения Солнца через килиманджарский меридиан, должно было быть пять часов двадцать четыре минуты вечера.
Не стоит и говорить, какой ужас охватил всех в это мгновение. Самый талантливый из современных писателей не сумел бы передать, это не удалось бы даже изощреннейшему стилисту декадентской школы.
Пусть жителям Балтиморы не грозила опасность, что их сметут взбаламученные воды поднявшихся морей! Пусть им только предстояло увидеть, как Чесапикский залив опустеет, а замыкающий его мыс Гаттераса горной вершиной поднимется над высохшим Атлантическим океаном! Но не будет ли самый город, подобно другим городам, которым не угрожает ни потопление, ни вознесение, не будет ли сам город разрушен этим толчком? А если обвалятся здания и разверзшиеся в земле пропасти поглотят целые кварталы? А значит жители тех частей земного шара, которые не будут залиты сместившимися водами, тоже имели полное основание испытывать страх?
Очевидно, имели!
Каждый в этот роковой час чувствовал, что его до мозга костей пробирает дрожь ужаса. Да, все трепетали, за исключением одного человека - инженера Альсида Пьердэ. Не успев огласить сделанное им только что открытие, он отправился в один из лучших ресторанов города, чтобы выпить там бокал шампанского за здоровье старого мира.
Пять часов двадцать четыре минуты - время, соответствующее полуночи у гор Килиманджаро… Двадцать четвертая минута минула…
В
В Лондоне, в Париже, в Риме, в Константинополе, в Берлине - ничего!… Ни малейшего сотрясения!
Джон Милн, следивший за тропометром [31], помещенным им в шахте угольных копей Такашима в Японии, ее отметил никаких ненормальных колебаний земной коры в этой части света.
В Балтиморе - попрежнему ровно ничего.
Впрочем, хотя и наступил вечер, но небо, затянутое облаками, не давало возможности проверить, изменилось ли видимое движение звезд, что указывало бы на смещение земной оси.
Какую ночь провел Дж. Т. Мастон в своем тайном убежище, известном только миссис Эвенджелине Скорбит! Нетерпеливый артиллерист сходил с ума! Он места себе не мог найти! Как ему не терпелось стать старше на несколько дней и увидеть наконец, что путь Солнца изменился. Это неопровержимо доказало бы успех предприятия! Ведь утром 23 сентября изменение не могло быть установлено, потому что в этот день светило поднимается неизменно на востоке во всех точках земного шара.
Наутро Солнце, по свойственной ему привычке, показалось на горизонте.
Все европейские представители собрались на террасе своей гостиницы. Они взяли с собой точнейшие инструменты, чтобы определить, движется ли Солнце в плоскости экватора.
И вот через несколько минут выяснилось, что сияющий диск начал склоняться в сторону Южного полушария.
Его видимый путь, следовательно, остался прежним.
Майор Донеллан и его товарищи приветствовали небесное светило дружными возгласами, как приветствуют появление любимого актера. Небо в эту минуту было ясное, последние остатки- ночного тумана исчезли, и никогда еще ни один великий актер не появлялся на такой прекрасной сцене, в таком великолепном наряде и перед такими восхищенными зрителями.
– Солнце-то снова на месте, назначенном ему астрономическими законами!
– крикнул Эрик Бальденак.
– А эти безумцы, - заметил Борис Карков, - собрались было отменить старушку астрономию!
– Да, они безумцы, к своему стыду и на свою собственную голову!
– добавил Якоб Янсен, устами которого, казалось, говорила сама Голландия.
– И арктические области останутся навеки под скрывающими их льдами!
– подхватил профессор Ян Харальд.
– Да здравствует Солнце!
– воскликнул майор Донеллан.
– Мир доволен Солнцем, таким, какое оно есть!
– Урра! Урра!
– хором закричали представители старой Европы.
Но Дин Тудринк, до сих пор не промолвивший ни слова, выступил с довольно здравым соображением:
– А может быть, они и не стреляли?
– Не стреляли?
– воскликнул майор.
– Надеюсь, что стреляли, и даже не один, а два раза!
Как раз об этом толковали и Дж. Т. Мастон с миссис Эвенджелиной Скорбит. И такой же вопрос, объединившись под давлением обстоятельств, задавали себе и ученые и невежды.
Об этом же размышлял Альсид Пьердэ, решивший в конце концов: