Собрание сочинений в 12 т. Т. 10
Шрифт:
Такова история бывших повелителей королевства Малекарлии, - история, которую г-н директор рассказал нашим артистам, добавив, что король и королева милейшие люди, хотя средства у них относительно весьма скромные.
Видя, с каким философским спокойствием принимают свою участь эти лишившиеся престола монархи, квартет преисполнился к ним сочувствия и уважения. Вместо того чтобы поселиться во Франции, этой второй родине всевозможных изгнанных королей, - их величества предпочли Стандарт-Айленд, как какие-нибудь богатые люди ради своего здоровья выбирают Ниццу или Корфу. Впрочем, их ведь не изгнали с родины, они могли бы остаться
Действительно, короля и королеву Малекарлии не назвать богатыми, если сравнивать их с большинством миллиардцев и исходить из стоимости жизни в Миллиард-Сити. Что там можно сделать с двумястами тысячами франков дохода, если годовая плата за скромный особняк, который они снимают, равна пятидесяти тысячам? А ведь этот монарх далеко не был богачом среди императоров и королей Европы, которые в свою очередь не выдерживают никакого сравнения с Гульдами, Вандербилтами, Ротшильдами, Асторами, Маккеями и другими божествами финансового мира. Поэтому бывшим монархам, хотя они живут без всякой роскоши и разрешают себе только самое необходимое, все же приходится считать каждую копейку. Между тем жизнь на пловучем острове так полезна для здоровья королевы, что королю и в голову не приходила мысль покинуть его. В конце концов он решил прибавить к своим доходам заработок, и так как в обсерватории нашлось свободное место, и притом очень хорошо оплачиваемое место, он отправился ходатайствовать о нем у губернатора. Запросив каблограммой высшую администрацию в бухте Магдалены, Сайрес Бикерстаф предоставил эту должность бывшему монарху. Вот так случилось, что газеты могли сообщить о назначении короля астрономом Стандарт-Айленда.
В любой другой стране такой случай был бы пищей для бесконечных разговоров! Здесь об этом поговорили дня два, а потом и думать перестали. Кажется вполне естественным, что король стремится работой обеспечить себе возможность мирного существования в Миллиард-Сити. Он ученый, - можно воспользоваться его знаниями. Дело это вполне почетное. Если он откроет какую-нибудь новую планету, комету или звезду, - она получит его имя, и оно будет с честью красоваться среди мифологических наименований, заполняющих официальные астрономические ежегодники.
Проходя по парку, Себастьен Цорн, Пэншина, Ивернес и Фрасколен толкуют об этом деле. Утром они видели, как король шел к себе на службу, и они еще недостаточно американизировались, чтобы счесть это вполне обычным явлением.
– Если бы король не занял места астронома, - говорит Фрасколен, - он, пожалуй, мог бы стать учителем музыки.
– Король, бегающий по урокам!
– восклицает Пэншина.
– Вот именно, и получающий за них изрядную плату от своих богатых учеников.
– О нем, и правда, говорят, как об очень хорошем музыканте, - замечает Ивернес.
– Я бы не удивился, услышав, что он увлекается музыкой, - прибавляет Себастьен Цорн.
– Разве мы не видели, как он жмется к дверям казино во время наших концертов, не имея возможности купить себе и королеве билеты в кресла партера?
– Ах, дорогие скрипачи, мне пришла в голову одна мысль!
– говорит Пэншина.
– Мысль «Его величества»!
– подхватывает виолончелист.
–
– Забавная или нет, старина Себастьен, - заявляет Пэншина, - но только она тебе наверное понравится.
– Посмотрим, что там придумал Пэншина, - говорит Фрасколен.
– Я придумал дать королю концерт у него на дому!
– А знаешь, - восклицает Себастьен Цорн, - твоя мысль недурна!
– Черт побери! У меня такими мыслями голова полна, и как только я тряхну головой…
– Она звенит, как бубенчик!
– вмешивается Ивернес.
– Ну, дорогой Пэншина, - объявляет Фрасколен, - на этот раз с твоим предложением мы согласны. Я уверен, что мы доставим доброму королю и доброй королеве большое удовольствие.
– Завтра мы напишем им и попросим аудиенции, - говорит Себастьен Цорн.
– Я лучше придумал!
– отвечает Пэншина.
– Явимся сегодня же к королю с инструментами, как труппа бродячих музыкантов, и пробудим его своей музыкой от сна…
– Да нет же, мы исполним серенаду, - возразил Ивернес, - ведь это будет вечером…
– Пусть так, о строгая, но справедливая первая скрипка! Не надо спорить о словах! Значит, решено?
– Решено!
Мысль, и правда, отличная. Нет сомнения, что король-меломан будет очень тронут вниманием со стороны французских артистов и очень счастлив, что сможет услышать их игру.
И вот под вечер Концертный квартет, нагруженный тремя скрипками и виолончелью, выходит из казино и направляется по Тридцать девятой авеню на самую окраину правобортной части города.
Перед ними совсем скромный дом с зеленым газоном посреди маленького дворика. С одной стороны - службы, с другой - конюшни, которыми явно не пользуются. Домик в два этажа, перед входом - ступени, над вторым этажом - мансарда в одно окно. Направо и налево - два великолепных железных дерева, в тени которых извиваются дорожки, уводящие в сад. Сад небольшой, площадью не более двухсот квадратных метров, в зарослях его зеленеет маленькая лужайка. Этот коттедж и сравнить нельзя с особняками Коверли, Танкердонов и других именитых господ Миллиард-Сити. Это обитель мудреца, живущего в уединении, ученого, философа, Абдолоним, отказавшись от трона сидонских царей, был бы доволен таким убежищем.
Единственный камергер короля Малекарлии - его лакей, а единственная фрейлина королевы - ее горничная. Если добавить к ним кухарку-американку, то вот вам и весь персонал, обслуживающий этих бывших монархов, которые некогда именовали своими братьями императоров Старого Света.
Фрасколен нажимает кнопку электрического звонка, слуга открывает калитку. Фрасколен говорит, что он и его товарищи, французские музыканты, хотели бы приветствовать его величество и просят аудиенции.
Слуга приглашает их войти, и они останавливаются у крыльца.
Слуга почти тотчас же возвращается и передает, что король с удовольствием примет музыкантов. Их вводят в переднюю, где они оставляют инструменты, а затем в гостиную, куда в то же мгновение входят их величества.
Вот и весь церемониал.
Музыканты почтительно поклонились королю и королеве. Королева в скромном темном платье, голова ее ничем не покрыта; седые завитки густых волос придают особое очарование ее несколько бледному лицу и слегка затуманенным глазам. Она садится в кресло у окна, выходящего в сад, - за окном виднеются деревья парка.