Собрание сочинений в 12 т. T. 12
Шрифт:
Глаза его вновь сомкнулись. Он вспоминал, что последовало за событиями того дня. Размышляя о Саве, которую он считал, да и не мог не считать, женою другого, он впал в мучительную тоску и готов был проклясть тех, кто вырвал его из когтей смерти!
Пескад догадался, что разговор о гравозском празднестве пробудил в Петере грустные воспоминания. Поэтому он не стал продолжать этой беседы и даже немного помолчал, рассуждая про себя: «Давать больному по пол-ложки хорошего настроения через каждые пять минут — таково предписание доктора. Но не так-то просто это выполнить!»
Немного погодя Петер раскрыл
— Значит, до случая с трабаколо вы не знали доктора Антекирта? — спросил он.
— Сроду не видывали, господин Петер, и даже имени его никогда не слыхали.
— А с того дня вы с ним уже не расставались?
— Ни на один день, если не считать тех случаев, когда доктор давал мне какое-нибудь поручение.
— А в какой стране мы находимся? Можете вы мне это сказать, Пескад?
— Насколько я понимаю, господин Петер, мы находимся на острове; ведь море окружает нас со всех сторон.
— Это верно. Но в какой части Средиземного моря расположен остров?
— Вот уж этого я не знаю, — отвечал Пескад. — В южной ли, в северной, в восточной или западной — понятия не имею. Да, впрочем, не все ли равно? Одно несомненно: мы находимся у доктора Антекирта, кормят нас прекрасно, одевают замечательно, спим мы всласть, относятся к нам так, что лучшего и желать нечего…
— Но если вам неизвестно, где находится этот остров, то знаете ли вы по крайней мере, как он называется? — спросил Петер.
— Как называется? Еще бы не знать! — возразил Пескад. — Он называется Антекирта.
Петер Батори тщетно рылся в памяти, припоминая такой остров; затем он посмотрел на Пескада.
— Так точно, господин Петер! — ответил добродушный малый. — Антекирта! И без всякой долготы, без всякой широты! Просто: Средиземное море. Будь у меня дядюшка, ему пришлось бы писать мне именно по такому адресу. Но судьба не наградила меня дядюшкой. Впрочем, нет ничего удивительного, что остров называется Антекирта, раз он принадлежит доктору Антекирту. Но, будь я даже ученым секретарем Географического общества, я не сумел бы сказать, доктор ли заимствовал свое имя у острова, или остров стал называться по имени доктора.
Между тем выздоровление Петера шло своим чередом. Осложнений, которых можно было опасаться, не последовало. Больного стали усиленно, хоть и осторожно, питать, и силы его восстанавливались с каждым днем. Доктор часто навещал его и беседовал с ним на разные темы, кроме тех, которые особенно интересовали юношу. А Петер, не желая преждевременно вызывать доктора на откровенный разговор, выжидал подходящего случая.
Пескад всегда в точности передавал доктору свои разговоры с больным. Видимо, таинственность, окружавшая не только графа Матиаса Шандора, но и остров, который он избрал своим местопребыванием, очень волновала Петера Батори. Без сомнения, он по-прежнему думал о Саве Торонталь, которая была теперь так далека от него, поскольку никакой связи между Антекиртой и европейским материком не существовало. Однако Петер Батори уже достаточно окреп и вскоре должен был узнать всю правду!
Да! Всю правду! И в этот день, как хирург во время операции, доктор будет глух к воплям пациента.
Прошло несколько дней. Рана Петера совсем зарубцевалась. Он уже мог вставать и сидел в кресле у окна. Его ласкало животворными
Можно было подумать, что Антекирта действительно находится на краю света.
Двадцать четвертого июля доктор заявил Петеру Батори, что на другой день, после обеда, ему можно будет пойти погулять, и предложил составить ему компанию.
— Доктор, раз у меня уже достаточно сил, чтобы гулять, значит я в силах и выслушать ваш рассказ, — заметил Петер.
— Выслушать мой рассказ? Что ты хочешь сказать, Петер?
— Я хочу сказать, что вы знаете мою историю во всех подробностях, а я вашей не знаю!
Доктор внимательно посмотрел на него, но уже не как друг, а как врач, решающий вопрос: прижечь или не прижигать каленым железом открытую рану больного? Потом он сел возле юноши и сказал:
— Ты хочешь знать мою историю, Петер? Так слушай же!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Прошлое и настоящее
— Прежде всего выслушай историю доктора Антекирта. Она начинается с того момента, когда граф Матиас Шандор погрузился в волны Адриатики.
Несмотря на залпы полицейских, на целый град пуль, я остался цел и невредим. Ночь была очень темная. Видеть меня никто не мог. Морское течение шло от берега в открытое море, и я при всем желании не мог бы вернуться на сушу. Но я этого и не хотел. Лучше было умереть, чем вновь попасть в руки полиции и быть расстрелянным в тюрьме Пизино. Если бы я утонул — все было бы кончено. Если же мне суждено было спастись — меня по крайней мере считали бы умершим. Тогда уже ничто не мешало бы мне покарать виновных, как я поклялся графу Затмару и твоему отцу. И это возмездие я осуществлю любой ценой!
— Возмездие? — повторил Петер это неожиданное для него слово, и глаза его вспыхнули.
— Да, Петер, и ты сам будешь свидетелем этого возмездия, ибо именно для того, чтобы тебя привлечь к нему, я извлек тебя из могилы на рагузском кладбище, где ты был заживо погребен!
Слушая графа, Петер Батори как бы переносился в далекое прошлое, в те дни, когда его отец был казнен в крепости Пизино.
— Передо мной, — продолжал доктор, — простиралось безбрежное море. Хотя я и был превосходным пловцом, все же я не надеялся его переплыть и добраться до итальянского побережья. Я был обречен на гибель, если только само небо не придет мне на помощь — либо послав мне обломок какого-нибудь судна, либо направив ко мне моряков, которые подберут меня. Но тот, кто жертвует жизнью, всегда находит силы ее защищать, как только это становится возможным.