Собрание сочинений в 12 т. Т. 5
Шрифт:
– Ах!
– воскликнул он.
– Это не бакланы и не чайки!
– Что же это за птицы?
– спросил Пенкроф.
– Ей-богу, похожи на голубей.
– Да это и есть голуби, только дикие - скалистые голуби, - ответил Герберт.
– Я их сразу узнал. Вот погляди, у них двойная черная кайма на крыльях, хвост белый, а все остальное оперение голубовато-пепельного цвета. Я читал, что скалистые голуби - лакомая дичь, и, наверно, у них очень вкусные яйца. Может быть, в гнездах остались яйца!…
– Тогда зажарим себе яичницу!
– весело подхватил Пенкроф.
– А в чем? В твоей
– Нет, дружок, - я, к сожалению, не волшебник. Ничего, не горюй. Мы испечем яйца. Хочешь, поспорим, кто больше съест?
Пенкроф и юноша принялись весьма внимательно осматривать все впадины меж гранитных глыб; кое-где действительно оказались яйца. Собрав несколько десятков голубиных яиц, сложили их в носовой платок моряка, а затем, полагая, что прилив уже кончился, спустились по склону к реке.
К часу пополудни они дошли до знакомой излучины. Прилив уже не мешал течению реки. Надо было воспользоваться этим, чтобы пригнать плот к ущелью. Пенкроф вовсе не намеревался пустить свой плот по воле случая, оставив его без всякого управления. Не хотел он также и взобраться на плот, чтобы им управлять. Тут ему пришло на помощь уменье моряков смастерить канат из того, что есть под рукой, - моряк всегда выйдет из положения.
Набрав сухих лиан, Пенкроф ссучил из них веревку длиной в несколько саженей. Этот импровизированный канат привязали к плоту сзади, и конец его моряк крепко держал в руке, а Герберт, вооружившись длинной жердью, отталкивал плот от берега на стрежень реки.
Способ сплава оказался очень удачным. Шагая по берегу, Пенкроф сдерживал канатом тяжело нагруженный плот, и он спокойно плыл по течению. Берег тянулся обрывистой кручей, и нечего было опасаться, что плот застрянет где-нибудь на отмели. Часа через два он благополучно достиг устья реки, находившегося близ Трущоб.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Благоустройство Трущоб.
– Важнейший вопрос - как добыть огонь.
– Коробка спичек.
– Поиски на берегу.
– Возвращение журналиста и Наба.
– Единственная спичка.
– Пылающий костер.
– Ужин.
– Первая ночь на суше
Лишь только плот разгрузили, первой заботой Пенкрофа было сделать Трущобы пригодными для жилья, заложив коридоры, чтобы по ним не разгуливали сквозняки. Пустив в ход песок, камни, щиты, сплетенные из веток, и мокрую глину, Пенкроф и Герберт плотно закупорили галереи, открытые холодным ветрам, и отделили верхнюю петлю типографского знака amp;. Оставили только один узкий, соединявшийся с боковой галереей извилистый коридор, который должен был служить дымоходом и давать тягу для очага. Теперь Трущобы состояли из трех-четырех «комнат», если можно так назвать темные берлоги, которыми вряд ли удовольствовались бы даже дикие звери. Но здесь было сухо, и здесь можно было стоять, выпрямившись во весь рост, по крайней мере в самой большой из этих «зал», находившейся в середине. Землю везде устилал слой мелкого песка. Словом, оказалось возможным в ожидании лучшего как-нибудь приютиться в этом убежище. Работая над его благоустройством, Герберт и Пенкроф оживленно разговаривали.
– Может быть, наши товарищи отыскали что-нибудь
– Может, и отыскали, - отвечал Пенкроф, - но если не уверен, не сиди сложа руки! Лучше иметь запасное жилье, чем совсем остаться без крова.
– Ах, только бы они нашли мистера Смита!
– повторял Герберт.
– Тогда все будет хорошо. Больше ничего я у неба не прошу!
– Да, - отозвался Пенкроф.
– Вот был человек! Настоящий человек.
– Был? Почему ты говоришь «был»? Ты, значит, больше уж не надеешься увидеть его?
– Что ты, что ты! Боже упаси!
– возразил моряк.
Работа по благоустройству Трущоб закончилась быстро, и Пенкроф заявил, что он вполне доволен.
– Ну, теперь наши друзья могут возвращаться, - сказал он.
– Пристанище у нас неплохое.
Оставалось только соорудить очаг и приготовить обед, - дело в сущности простое и нетрудное. В глубине первого коридора слева сложили из плоских камней очаг возле отверстия «дымохода». Конечно, не все тепло выносило бы наружу вместе с дымом, и «комнаты» должны были нагреваться. Один из коридоров обратили в дровяник. Моряк стал укладывать в очаге дрова и мелкие сухие ветки. Он еще не закончил работу, как вдруг Герберт спросил, есть ли у них спички.
– Ну, разумеется, - ответил Пенкроф и добавил: - К счастью, есть. А то без спичек и без огнива пропадешь.
– Вовсе нет. Мы бы могли добыть огонь трением, как это делают дикари, - возразил Герберт.
– Терли бы друг о друга две сухие чурки.
– Что ж, попробуй, дружок, попробуй. Увидишь, что ничего у тебя не выйдет, только руки себе натрудишь.
– Но ведь это способ очень простой, и его до сих пор применяют на многих островах Тихого океана.
– Я не говорю, что так нельзя добыть огня, - ответил Пенкроф, - но, надо полагать, дикари лучше нас за это дело умеют взяться, а может, знают, какое надо выбрать дерево. Я вот, например, не раз пытался добыть огонь таким способом, и ничего у меня не получалось. Нет, я уж лучше спичками разожгу. Куда я их подевал?
Пенкроф поискал в карманах куртки коробку со спичками, с которыми никогда не расставался, как и полагается заядлому курильщику. Коробки там не оказалось. Он пошарил в карманах брюк, но и там не нашел драгоценной коробки.
– Вот глупость какая!… Прямо беда!
– сказал Пенкроф, растерянно глядя на Герберта.
– Должно быть, из кармана выпала. Потерял я коробку. А у тебя, Герберт, ничего нет? Хоть зажигалки какой-нибудь, чтобы нашу печку растопить?
– Нет, Пенкроф, ничего нет.
Моряк, а вслед за ним и Герберт вышли из Трущоб. Пенкроф досадливо тер себе лоб.
Оба принялись усердно искать на песке и между скалами у берега реки, но поиски их оказались напрасными. А между тем медная коробочка, в которой Пенкроф держал спички, наверно, бросилась бы им в глаза.
– Слушай, Пенкроф, - спросил Герберт, - а когда мы были в гондоле, ты ее не выбросил за борт?
– Да разве бы я ее бросил!
– возмутился моряк.
– Только вот, может, сама выпала. Ведь нас крепко тряхнуло, а долго ли выпасть такому малому предмету? Трубки и то я лишился. Проклятая коробка! Где же она может быть?