Собрание сочинений в 12 т. Т. 5
Шрифт:
– Один? Что ж, и это хорошо, раз других нет. Какой же?
– Попытаемся спуститься к Гранитному дворцу через старый водосток, - ответил инженер.
– Сто тысяч чертей!
– крикнул моряк.
– Как же я сам не додумался!
Действительно, только таким способом и можно было проникнуть в Гранитный дворец, сразиться со стаей обезьян и выгнать их. Правда, отверстие водостока было заделано прочной каменной кладкой, которую придется разрушить; ну что ж, потом ее можно восстановить. По счастью, Сайрес Смит еще не осуществил свой замысел и не затопил
Уже было за полдень, когда колонисты, хорошо вооружившись и захватив с собой мотыги и заступы, покинули Трущобы, прошли под окнами Гранитного дворца, приказав Топу оставаться на месте; они собирались пройти по левому берегу реки Благодарения до плато Кругозора.
Но не успели они сделать и пятидесяти шагов, как услышали яростный лай собаки. Казалось, Топ в отчаянии звал их.
Они остановились.
– Бежим обратно, - предложил Пенкроф.
Поселенцы бросились бежать со всех ног по берегу реки.
Обогнув кряж, они увидели, что положение изменилось.
И в самом деле, обезьяны, объятые внезапным и непонятным страхом, пытались найти путь к бегству. Две или три метались, подбегая то к одному, то к другому окну, прыгая с ловкостью клоунов; обезьяны даже не попытались спустить лестницу и, вероятно, от страха позабыли, что это облегчило бы им побег. Вот пять или шесть обезьян оказались хорошей мишенью, поселенцы спокойно прицелились и открыли огонь. Раздались пронзительные вопли, раненые и убитые животные падали в комнаты. Остальные же стали прыгать вниз и разбивались насмерть; несколько минут спустя в Гранитном дворце, очевидно, не осталось ни одной обезьяны.
– Ура, ура!
– закричал Пенкроф.
– Рано кричать ура, - заметил Гедеон Спилет.
– Почему? Ведь все они перебиты, - ответил моряк.
– Согласен, но в дом мы все-таки войти не можем.
– Пойдемте к водостоку!
– предложил Пенкроф.
– Придется, - сказал инженер.
– Однако было бы лучше…
В этот миг, словно в ответ на замечание Сайреса Смита, они увидели, как лестница выскользнула из-за порога двери, затем развернулась и упала вниз.
– Клянусь трубкой! Вот это здорово!
– закричал моряк, глядя на Сайреса Смита.
– Да, здорово! Но не слишком ли?
– пробормотал инженер и первым стал взбираться по лестнице.
– Осторожней, мистер Сайрес, - крикнул Пенкроф, - может быть, обезьяны еще там…
– Сейчас увидим, - произнес инженер, не останавливаясь.
Его товарищи стали взбираться вслед за ним и через минуту добрались до порога.
Обыскали весь дом. Никого не обнаружили ни в комнатах, ни в кладовой - в ней четверорукие изрядно похозяйничали.
– А как же лестница?
– заметил моряк.
– Что за джентльмен ее спустил?
В это время раздался крик, и огромная обезьяна, спрятавшаяся в коридоре, бросилась в зал, - за ней гнался Наб.
– Ах ты разбойник!
– крикнул Пенкроф.
И он взмахнул топором, собираясь
– Пощадите обезьяну, Пенкроф!
– Помиловать черномордую тварь?
– Да ведь она сбросила нам лестницу.
И инженер произнес это таким странным тоном, что трудно было понять, говорит ли он серьезно, или шутит.
Все кинулись на обезьяну, она храбро защищалась, но ее повалили и связали.
– Уф, - отдувался Пенкроф, - а что же мы станем с ней делать?
– Возьмем в услужение, - ответил Герберт.
Говоря это, юноша и не думал шутить, - он знал, какую пользу может принести умная обезьяна.
Тут все подошли к обезьяне и внимательно стали ее рассматривать. Она принадлежала к тому разряду человекообразных, лицевой угол которых не очень отличен от лицевого угла австралийцев и готтентотов. Это был орангутанг, а орангутангам не свойственны ни кровожадность бабуина, ни легкомыслие макаки, ни нечистоплотность сагуина, ни непоседливость маго, ни дурные наклонности павиана! У представителей этого семейства человекообразных наблюдаешь черты, свидетельствующие чуть ли не о человеческом разуме. Ручные орангутанги умело прислуживают за столом, убирают комнаты, приводят в порядок одежду, чистят обувь, ловко управляются с ножом, ложкой, вилкой и даже пьют вино… под стать двуногим слугам и не в обезьяньей шкуре. Известно, что орангутанг служил Бюффону, как преданный и усердный слуга.
Связанный орангутанг, лежавший в зале Гранитного дворца, был просто великаном, шести футов ростом; сложение у него было пропорциональное, грудь широкая, голова средней величины, лицевой угол равен был шестидесяти пяти градусам, череп был круглый, нос крупный, тело покрыто мягкой лоснящейся шерстью, - словом, то был превосходный представитель человекообразных обезьян. Глаза у него были поменьше человеческих, взгляд - живой, умный, белые зубы сверкали из-под усов, а небольшая вьющаяся бородка была каштанового цвета.
– Просто красавчик!
– сказал Пенкроф.
– Знали бы мы его язык, побеседовали бы с ним!
– Так это правда, хозяин? Он будет нам служить?
– Да, Наб, - улыбаясь, ответил инженер.
– Только не ревнуй!
– Надеюсь, что он будет превосходным слугой, - заметил Герберт.
– Очевидно, он еще молод, и воспитать его будет нетрудно. Нам не придется прибегать к силе или вырывать у него клыки, как это делается в таких случаях! Он, наверно, привяжется к хозяевам, если они будут добры к нему.
– Конечно, мы будем к нему добры, - ответил Пенкроф, забывший, как он сердился на «шутников».
И, приблизившись к орангутангу, спросил:
– Ну, как дела, приятель?
Орангутанг в ответ тихонько заворчал, не обнаруживая особенно плохого расположения духа.
– Так, значит, хотим войти в семью поселенцев?
– спросил моряк.
– И станем служить мистеру Сайресу Смиту, так, что ли?
Послышалось одобрительное ворчание.
– И вместо жалования хватит с нас и пищи?