Собрание сочинений в 12 т. Т. 6
Шрифт:
Через три часа последние остатки ледового барьера скрылись за горизонтом. Столь быстрое их исчезновение доказывало, что отныне остров почти не двигался с места. Дело в том, что вся сила течений была сосредоточена в глубинах моря, а не на поверхности.
Между тем произведенная в полдень обсервация дала точное положение острова. Через сутки новая обсервация показала, что остров Виктория не переместился и на милю.
Итак, оставалась только одна возможность спасения: быть может, поблизости пройдет какой-нибудь корабль или китобойное судно и подберет потерпевших крушение зимовщиков, которые будут находиться либо еще на острове, либо уже на плоту, если остров к тому времени растает.
Остров Виктория находился тогда на 54°33' широты и 177°19' долготы и отстоял
Лейтенант Гобсон собрал в тот день своих товарищей и еще раз спросил у них, как следует поступить.
Все придерживались одного мнения: оставаться на острове, пока он не пойдет ко дну, так как благодаря его размерам на нем по крайней мере не отражается состояние моря; но когда над ним нависнет угроза окончательной гибели, - разместить всю маленькую колонию на плоту и ждать.
Ждать!
Плот был к тому времени закончен. Мак-Нап построил на нем вместительное помещение наподобие рубки: оно должно было служить убежищем для всех обитателей форта. Была изготовлена мачта, которую можно было установить на плоту в случае необходимости, паруса же, ранее предназначавшиеся для бота, были готовы уже давно. Плот был сколочен прочно, и, если бы дул попутный ветер, а море было относительно спокойно, это сооружение из балок и досок могло бы, пожалуй, спасти всю колонию.
– Нет ничего, - сказала миссис Барнет, - нет ничего невозможного для того, кто повелевает ветрами и волнами!
Джаспер Гобсон подсчитал запасы провизии. Они были невелики, ибо обвал нанес фактории значительный ущерб, но зато вокруг было вдоволь жвачных животных и грызунов, которым остров, весь в зеленеющих мхах и кустарниках, без труда доставлял корм. Когда стало необходимым увеличить запасы мясных консервов, охотники подстрелили изрядное количество оленей и зайцев.
В общем, здоровье обитателей острова было в хорошем состоянии. Они легко перенесли последнюю столь умеренную зиму, а нравственные испытания пока еще не подорвали их физических сил. Однако - и об этом надо сказать - все с крайней тревогой и дурным предчувствием ожидали минуты, когда им придется расстаться с островом, или, вернее, когда остров расстанется с ними! Они ужасались при одной мысли, что им предстоит плыть по этому безбрежному морю на дощатом настиле, подверженном любому капризу морских валов. Даже в спокойные часы волны будут заливать плот, и положение людей станет крайне опасным. Надо иметь в виду и то, что обитатели фактории не были моряками, привыкшими к водной стихии и не боящимися довериться легкому плоту; нет, то были солдаты, всегда ощущавшие под ногами прочные земли компании. Их остров был хрупок, он покоился всего лишь на тонком ледяном поле, но все же над этим льдом был слой земли, а на этой земле - зеленеющие травы, кустарники, деревья; бок о бок с людьми жили и животные; остров был совершенно нечувствителен к волнам и казался неподвижным. Да! Они любили его, этот остров, на котором прожили почти два года, который исходили из конца в конец, на котором взошли их посевы! И он как-никак устоял до сих пор перед столькими катастрофами! И, если им придется покинуть остров, они покинут его с чувством сожаления и лишь в том случае, если он сам уйдет у них из-под ног!
Лейтенант Гобсон знал об этих настроениях и находил их вполне естественными. Ему было известно, с какой неохотой его товарищи взойдут на плот, но стремительное развитие событий вело к тому, что в этих теплых водах остров должен был в скором времени растаять. И действительно, уже появились первые грозные предвестники, которыми нельзя было пренебрегать.
Что же представлял собою их плот? Каждая сторона его равнялась тридцати футам, - следовательно, общая площадь достигала девятисот квадратных футов. Верхний настил плота подымался на два фута над водой, и невысокие щиты защищали его от небольшой волны, но было очевидно, что более сильные валы без труда перехлестнут через этот недостаточный барьер. Посреди плота старший плотник построил настоящую рубку, в которой могло поместиться человек двадцать. Вокруг были установлены
Таков был плот, построенный мастером Мак-Напом; на нем должны были укрыться двадцать человек, не считая сынишки плотника. Плот этот спокойно покачивался на поверхности озера, удерживаемый у берега крепкой якорной цепью. Нет сомнения, что он был построен более тщательно, чем это могли бы сделать люди, неожиданно потерпевшие кораблекрушение и оказавшиеся на поверхности моря; плот наших зимовщиков был куда прочнее и лучше оснащен, но все же это был только плот!
Первого июня произошло новое событие. Солдат Хоуп пошел к озеру за водой для кухни. Миссис Джолиф, попробовав воду, нашла ее соленой. Она подозвала Хоупа и заметила ему, что просила принести пресной, а не морской воды.
Хоуп ответил, что набрал эту воду в озере. Между ними загорелся спор, в разгар которого подошел лейтенант Гобсон. Услышав заверения Хоупа, он побледнел и бегом бросился к озеру…
Вода в озере была совершенно соленая! Было очевидно, что дно озера дало трещину и в пробоину хлынуло море.
Как только об этом стало известно, всех охватил страх.
– У нас нет больше воды, пригодной для питья!
– воскликнули несчастные зимовщики.
В самом деле, после исчезновения реки Полины исчезло и озеро Барнет.
Но лейтенант Гобсон поспешил успокоить своих товарищей.
– У нас много льда, друзья мои, - сказал он.
– Не бойтесь ничего. Достаточно растопить несколько кусков нашего острова; и я надеюсь, что нам не придется выпить его целиком, - добавил он, пытаясь улыбнуться.
В самом деле, соленая вода, испаряясь или замерзая, полностью освобождается от соли, которая до этого содержалась в ней в растворенном виде. Тут же выкопали, если можно так выразиться, несколько ледяных глыб и растопили их не только для повседневных нужд, но и для того, чтобы наполнить бочонки на плоту.
Однако этим новым предупреждением природы пренебрегать не следовало. Остров, совершенно очевидно, подтаивал снизу, и проникновение моря в озеро доказывало это самым убедительным образом. Почва могла ежеминутно провалиться под ногами, и Джаспер Гобсон больше не разрешал своим людям уходить далеко, так как это было связано с риском утонуть или быть унесенным в море.
Казалось, животные тоже чуяли близкую опасность. Они собрались вокруг бывшей фактории. После исчезновения пресной воды нередко можно было наблюдать, как они лизали вырубленные глыбы льда. Звери были в тревоге, некоторые точно обезумели, особенно волки, которые стремительно пробегали целыми стаями и так же внезапно исчезали с хриплым рычаньем. Пушные звери расположились возле круглого провала, образованного затонувшим домом. Их насчитывалось здесь несколько сот, причем они принадлежали к различным породам; что касается медведя, то он бродил в окрестностях, не причиняя вреда ни животным, ни людям. Он был, видимо, чем-то сильно встревожен и охотно попросил бы защитить его от опасности, которую инстинктивно чуял, но не мог предотвратить.
Птиц, до последнего времени весьма многочисленных, становилось все меньше и меньше. За последние дни большие стаи пернатых, которым мощные крылья позволяли преодолевать большие пространства (среди них были и лебеди), улетели на юг. Там лежали ближайшие из Алеутских островов, где они могли найти себе надежное пристанище. Это усиленное движение в воздухе обратило на себя внимание миссис Барнет и Мэдж, которые в то время бродили по побережью. Обе усмотрели в этом дурное предзнаменование.
– Птицы находят себе на острове достаточно пищи, - заметила миссис Барнет, - а между тем они улетают! И это неспроста, милая Мэдж!