Собрание сочинений в 15 томах. Том 9
Шрифт:
– Именно. Это и чудесно. Дела только и существуют для таких помех. Садитесь, пожалуйста, в самое лучшее кресло для клиентов.
Анна-Вероника села, Рэмедж, любуясь ею, устремил на нее пылкий взгляд.
– Я вас искал, – сказал он. – Должен в этом сознаться.
Она впервые заметила, какие у него выпуклые глаза.
– Мне нужен совет, – сказала Анна-Вероника.
– Да?
– Помните, однажды мы беседовали у ограды, возле холмов: мы говорили о том, каким образом девушка может добиться независимости.
– Да, да.
–
Она смолкла.
– С мистером Стэнли ничего не случилось?
– Я поссорилась с отцом. Из-за того, как мне следует или не следует поступать. По правде говоря, он просто-напросто запер меня в комнате.
Она с трудом перевела дыхание.
– Да что вы!
– Я хотела пойти на вечер студентов-художников, а он этого не одобрял.
– А почему бы вам было не пойти?
– Я почувствовала, что это надо пресечь, уложила вещи и на другой день приехала в Лондон.
– К подруге?
– В меблированную комнату, одна.
– Скажите, какая смелая! И вы сделали это по собственной инициативе?
Анна-Вероника улыбнулась.
– Совершенно самостоятельно.
– Великолепно! – Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на нее, склонив голову набок. – Ей-богу! В вас есть что-то непосредственное. Интересно знать, будь я вашим отцом, мог ли бы я запереть вас на ключ? К счастью, я не ваш отец. И вы собрались в путь, чтобы сразиться с обществом и стать самостоятельной гражданкой? – Он выпрямился и сложил руки на письменном столе. – Как же общество к этому отнеслось? – спросил мистер Рэмедж. – Я бы на его месте расстелил перед вами пунцовый ковер, осведомился у вас, чего вы хотите, и просил бы вас со мной не считаться. Но общество этого не сделало.
– Совершенно верно.
– Оно повернулось к вам широкой непроницаемой спиной и прошло мимо, думая о чем-то другом. Оно предложило вам от пятнадцати до двадцати двух шиллингов в неделю за тяжелую и нудную работу. Общество не умеет воздавать должное молодости и отваге. И никогда не воздавало.
– Да, – сказала Анна-Вероника. – Но дело в том, что мне нужна работа.
– Верно! И вот вы пришли ко мне. Как видите, я не поворачиваюсь спиной, я гляжу на вас и думаю о вас.
– И что же, по вашему мнению, мне следует делать?
– Вот именно. – Он приподнял пресс-папье и осторожно положил его на место. – Что вам следует делать?
– Я искала любой работы.
– Пожалуй, вы серьезно к этому не стремились.
– Не понимаю.
– Вам хочется быть свободной и все прочее, да? Но вы не очень хотите выполнять ту самую работу, которая даст вам свободу. Я имею в виду, что сама по себе работа вас не интересует.
– Полагаю, что нет.
– В этом и заключается разница между нами. Мы, мужчины, подобны детям. Мы способны увлекаться зрелищами, играми, трудом, которым мы занимаемся. Поэтому мы действительно делаем это упорно и иногда довольно успешно. А женщины – женщины, как правило,
– Она не приобретает специальности… – Анна-Вероника силилась понять его.
– Специальность-то у нее есть, в этом все дело, – продолжал он. – Ее специальность – самое главное в жизни, сама жизнь, тепло жизни, пол и любовь.
Он произнес все это как глубокое убеждение, не отрывая глаз от лица Анны-Вероники. Казалось, он поделился с ней сокровенной, личной тайной. Она вздрогнула, когда он бросил ей эти слова в упор, хотела ответить, но сдержалась и слегка покраснела.
– Это не имеет отношения к моему вопросу, – ответила она. – Может быть, вы и правы, но я имела в виду другое.
– Ну конечно, – ответил Рэмедж, словно покончив с какими-то серьезными заботами, и начал расспрашивать деловым тоном о предпринятых ею шагах и наведенных справках.
В нем уже не было веселого оптимизма, как во время их разговора у ограды на лужайке. При готовности помочь он высказывал и серьезные сомнения в успехе.
– Видите ли, – говорил он, – с моей точки зрения, вы взрослая, вы ровесница богиням всех времен и современница любого мужчины, ныне живущего на земле. Но… с экономической точки зрения вы очень молоды и совершенно неопытны.
Он остановился на этой мысли и стал ее развивать:
– Вы еще, так сказать, в школьном возрасте. С деловой точки зрения для большинства женских профессий, обеспечивающих прожиточный минимум, вы незрелы и недостаточно подготовлены. Что, если бы вы продолжили свое обучение?
Рэмедж заговорил о секретарской работе, но даже для этого ей надо уметь печатать на машинке и стенографировать. Из его слов ей становилось все яснее, что правильнее будет не зарабатывать деньги, а приобретать умение.
– Видите ли, – сказал он, – вы в этом деле, как недосягаемая золотая жила. Вы представляете собой великолепное сырье, но готовой продукции для продажи у вас нет. Вот как все это обстоит в деловом мире.
Он задумался. Затем хлопнул рукой по письменному столу и поднял глаза с видом человека, которого осенила блестящая идея.
– Послушайте, – сказал он, выкатив глаза, – зачем вам именно сейчас браться за какую-нибудь работу? Отчего не поступить благоразумно, если вы стремитесь к свободе? Заслужите вашу свободу. Продолжайте занятия в Имперском колледже, получите диплом и повысьте себе цену. Или станьте высококвалифицированной машинисткой-стенографисткой и секретарем.