Собрание сочинений в 19 томах. Том 4. Свидание в аду
Шрифт:
Теперь она была искренна: она и впрямь была уверена, что не сможет играть, что идет навстречу катастрофе.
– Вот тебе дружеский совет, – сказал Симон. – Побольше пафоса на сцене, поменьше – в жизни. И тогда все у тебя пойдет хорошо.
– Я не нуждаюсь в твоих советах, – крикнула она, выпрямляясь.
Сильвена поискала глазами, чем бы запустить в него; она была готова наброситься на Симона и вцепиться ему в лицо ногтями.
Но она увидела, что он приготовился дать отпор, и прочла столько ненависти в его глазах,
Он был сильнее: ей показалось, будто земля уходит у нее из-под ног, она почувствовала себя всеми покинутой, одинокой.
– Неужели я принесла тебе столько горя, что ты возненавидел меня? – спросила она почти с ужасом.
Впервые за весь вечер он почувствовал к ней жалость. На мгновение он заколебался, но инстинкт самосохранения подсказал ему, что лучше промолчать.
– Симон, ты пожалеешь о том, что делаешь! – произнесла она трагическим тоном.
– Сомневаюсь, – ответил он.
– Ты еще не знаешь, на что я способна.
Он знал, что в доме у нее нет оружия… Разве только завтра она станет поджидать его у министерства с револьвером в руках… Она достаточно любила рекламу, чтобы отважиться на подобный поступок. Но завтра она уже успокоится. К тому же она слишком любит себя: такие женщины не убивают из мести…
– Симон, если ты меня оставишь, я покончу с собой.
– Этим ты окажешь мне самую большую услугу, на какую только способна, – ответил он.
– Ты не веришь мне? Не веришь, что я могу на это пойти?
– Конечно, не верю, – сказал Лашом.
Стать предметом его ненависти – уже и этого было слишком много. Но почувствовать, что он ее до такой степени презирает…
– Хорошо, увидишь, – сказала она.
Сильвена пошла в ванную комнату, достала из аптечки трубочку с вероналом и показала ее Симону.
– Вижу, – сказал он, – вижу. Ну и что? Тебе не удастся меня шантажировать, не надейся.
– Это не шантаж.
– В самом деле?
Он смотрел на нее вызывающе, с каким-то жестоким, циничным выражением, и она выдержала этот взгляд. И тогда внезапная мысль тронула усмешкой губы Симона.
Он взял из ее рук трубочку с вероналом и в свою очередь направился в ванную; там он налил воды в стакан, высыпал в него все таблетки, отыскал в аптечке еще одну трубочку веронала, отсчитал еще десять таблеток и также растворил их в воде. Странное волнение щекотало его нервы. Мозг работал с удивительной ясностью. Как опытный преступник, он взял салфетку, вытер обе трубочки и ложку, которой размешивал веронал, – чтобы нигде не осталось отпечатков пальцев. Затем возвратился в спальню, неся стакан, завернутый в салфетку, словно хотел вытереть дно. Он все обдумал: в случае следствия так будет безопаснее…
– Негодяй… гнусный негодяй, – пробормотала Сильвена.
И тут она вспомнила, что те же слова она бросала в лицо Де Воосу, Вильнеру… Все они негодяи. Все мужчины удивительно подло покидали
Симон поставил стакан на ночной столик.
– Пожалуйста, – сказал он.
Сильвена не пошевелилась. Устремив взгляд в одну точку, она думала о своей судьбе, о роковом своем свойстве – навлекать на себя ненависть и месть, будить в мужчинах самые отвратительные чувства и превращать любовников в злейших врагов. Стоит ли ждать дольше, стоит ли вновь испытывать судьбу? Другие будут не лучше.
– Теперь ты видишь? – спросил Симон.
– Что я вижу? – пролепетала она.
– Что ты просто трусиха.
– Почему?.. Потому что не кончаю с собой?
– Нет, потому что ты вечно угрожаешь и никогда не приводишь свои угрозы в исполнение… Постой-ка, я забыл свою пепельницу, – вдруг спохватился он, заметив на камине маленькую серебряную чашечку.
Он подошел к камину и положил пепельницу в карман.
– Симон!.. – услышал он вопль.
Он обернулся. Сильвена стояла неподвижно, широко раскрыв глаза; в руке она держала пустой стакан.
Лашом спросил себя, куда она выплеснула раствор: под кровать или в вазу с цветами?
Она уронила стакан на ковер, вцепилась в руку Симона и судорожно сжала ее.
– Я сошла с ума… – закричала она. – Я все выпила. Я сошла с ума. Говорю тебе, я все выпила! Сколько там было таблеток?
– Достаточно, – ответил Симон. – Можешь проверить по трубочкам.
Она побежала в ванную комнату и тут же возвратилась.
– Симон, скорей, скорей! Врача! Я с ума сошла! Что я наделала! Вызови Лартуа или Морана. Немедленно. Номер телефона Морана-Ломье…
Лашом положил руку на аппарат и прижал рычаг.
– Симон, Симон! – вопила она. – Не дашь же ты мне умереть! Ведь я только хотела доказать тебе.
– Вот и отлично, продолжай доказывать…
– Но я уже доказала, ведь ты видел… ты видел, что я могу… Симон, я хочу жить, я хочу жить. Да, я трусиха… Ты меня бросишь, ты поступишь, как тебе угодно. Но только не это, только не это! Ведь я умираю, неужели ты не видишь?
Она решила, что веронал уже начал оказывать свое действие, ее охватила жестокая смертельная тревога, от которой кровь леденеет в жилах. Она задыхалась.
– Телефон… телефон… телефон… – повторяла она, как в бреду.
Сильвена вцепилась обеими руками в аппарат, пытаясь вырвать его у Симона. Несколько минут длилась ужасная борьба. Сильвена выгибалась всем телом, била его ногами, кусалась.
– Помо… – вырвалось у нее.
Симон ударил ее по лицу, и она рухнула на ковер.
Она пыталась подняться, кинуться к окну, к двери. От ужаса у нее подкосились ноги; на коленях она подползла к телефонному аппарату и снова принялась повторять: