Собрание сочинений в 3-х томах. Т. I.
Шрифт:
— И меня заодно!.. — тяжело дыша, сказала Нюша и встала рядом с Митей.
Степа подался вперед, загородил собой парня и девушку:
— Граждане!.. Да как вы можете?.. Это же комсомольцы! Мы их знаем... верим им. Тут какая-то вражина машины начала портить, а вы такое подумали...
— Вы горячку не порите, — обратился Василий Силыч к Митьке и Нюше. — Никто вас во вредительстве не обвиняет. А вот разобраться надо будет...
И он предложил колхозникам сейчас же пойти к директору МТС, заявить о порче сеялок и раз навсегда потребовать прекратить чехарду с машинами.
— Тут не чехарда — что-то
— Опять пороги обивать, — недовольно сказал дед Анисим. — Павел Трофимыч уже сколько раз к начальству ходил, а толку на грош. Тут не ходить, тут сеять нужно...
— А мы покруче поговорим... от всего народа, — сказал Василий Силыч. — Пошли, граждане!
Степа, Игнат Хорьков и Ширяев во главе с председателем направились в МТС. По дороге к ним присоединился Антон.
Репинского и Лощилина они отыскали около мастерской.
Степа без обиняков заявил директору, что МТС срывает им осенний сев: тракторы то и дело выходят из строя, сеялок не хватает, а позавчера неизвестно кто заткнул у сеялки сошники и испортил высевающий аппарат. А это уже явное вредительство!
Тяжело задышав, Репинский опустился на лафет жатки.
— Этого еще недоставало! — растерянно сказал он и вопросительно посмотрел на Лощилина.
Лощилин спокойно выдержал взгляд Репинского. Он может объяснить. На все поломанные машины составлены акты. Причины аварий установлены. Все дело в недоброкачественных запасных частях, засылаемых в МТС, а чаще всего в плохой квалификации трактористов и небрежном уходе за машинами.
— А с сеялкой что случилось? — спросил Репинский.
— Сеялка была отпущена из МТС в полном порядке. Это может подтвердить и Антон Осьмухин и тракторист Горелов. А если какие-то негодяи вывели машину из строя — за это должен отвечать бригадир полеводческой бригады. Да, кстати, — обратился Лощилин к Ковшову, — охранялась сеялка или нет?
— Нет, сторожа в эту ночь не было, — признался Степа.
— Видали такую беспечность! — воскликнул механик. — Ковшов только что заступил на пост бригадира и сразу наносит ущерб эмтээс и колхозу.
Степа растерянно развел руками:
— Да кто мог ожидать...
— Где же твоя бдительность, бригадир?.. А тоже шумишь, призываешь все, критикуешь...
— Выходит, что мы же во всем и виноваты, — с досадой сказал Василий Силыч. — Нет уж, если подлый человек завелся, тут сторож не поможет. Над машинами, товарищ директор, вы хозяева, эмтээс, — обратился он к Репинскому. — Вы и порядок наводите и следите за ним. Чтоб народ вами доволен был...
— Вы что ж думаете, я добра людям не желаю? — заговорил Репинский. — Шестой год в партии состою. И заготовителем в районе работал, и уполномоченным по колхозам. Теперь вот в эмтээс меня поставили. А дело-то новое, непривычное, недохватки во всем, прорехи — вот и спотыкаемся на каждом шагу. И надо понимать это, поддерживать нас.
— А как же насчет машин? — спросил Игнат Хорьков.
— Потерпите денька два. Как только отремонтируем — сразу и зашлем, — пообещал Репинский. — А вы там у себя людей попридерживайте, чтоб не паниковали очень-то.
— Темна вода в этом заведении, — с досадой сказал председатель, выходя вместе с колхозниками из усадьбы МТС — Никакого толку не добьешься.
— Прямо-таки шарашкина
— А я так считаю, — обратился Степа к Василию Силычу. — Надо вам в район ехать. Тревогу бить. И немедля. Пока они нам сев не сорвали. Пусть комиссию сюда высылают...
— И впрямь, Силыч, — поддержал Степу Игнат Хорьков. — Видать, тут дело нечисто... Вот пусть комиссия и докопается.
Подумав, Василий Силыч решительно тряхнул головой.
— Поеду... Тут дело такое — нельзя сиднем сидеть. Сегодня же поеду. Кстати и сортовые семена получу для ваших бригад, — сказал он Степе и Ширяеву.
Когда Степа вернулся обратно в поле, он застал здесь такую картину. Несколько стариков во главе с Анисимом Безугловым с огромными желтыми лукошками на животах степенно шагали по земле и засевали вручную Митин участок.
Старики, как по команде, припадали на правую ногу, размашисто взмахивали правой рукой, и зерно, просвечивая на солнце золотистым дождем, падало на землю.
К Степе подбежали девчата.
— Видал? — чуть не плача сообщила Нюшка. — Мы ж им говорили... Не пускали их. А они словно осатанели.
Степа бросился навстречу старикам.
— Деды! Анисим Иваныч! — закричал он. — Уймитесь! После трактора и ручной сев! Это же на всю округу конфуз!
— Конфуз конфузом, а земля-то черствеет, — остановившись, рассудительно сказал Анисим. — А ты, Степан, не мешай нам — так народ желает.
— Не отступимся, бригадир! — зашумели старики.
— Все сроки уходят!
— На метесе надейся, а хлебушко сей!..
И они, мерно размахивая руками, вновь зашагали друг за другом.
«Темна вода... Никакого толку не добьешься», — вспомнил Степа слова Василия Силыча об МТС и не стал больше удерживать стариков— пусть сеют. Вернулся к девчатам и, заметив их недоуменные взгляды, сказал:
— Семь бед — один ответ... Раз такое дело — давайте и мы за работу. Зерно-то закрывать надо.
И Степа повел девчат на конюшню. Они нашли хомуты, веревочные постромки, запрягли в бороны лошадей и пригнали их в поле. Прошли в один след по засеянному стариками участку, закрыли зерно, потом принялись бороновать вспаханные тракторами другие загоны. А после полудня к озимому клину колхозники пригнали лошадей, запряженных в плуги. Степа насчитал четырнадцать упряжек.
— Принимай подмогу, бригадир! — крикнул ему Игнат Хорьков.
Степа показал колхозникам свободный участок, и они принялись пахать землю.
Застоявшиеся за лето лошади легко потянули однолемешные плуги...
А еще через час на дороге показался эмтээсовский «газик». Он остановился около свежей парящей борозды, и из него вылезли Репинский и Лощилин. Навстречу им, держась за поручни плуга, шел Степа Ковшов. Он был босой, без ремня, рубаха на спине потемнела от пота, лицо взмокло.
— Картина, достойная кисти художника, — раздраженно заговорил Репинский, останавливая Степину лошадь. — Колхозный бригадир, секретарь комсомольской ячейки, передовой как будто человек — и ходит босиком за конным плугом. Да понимаете, что вы делаете?