Собрание сочинений в 3-х томах. Том 2, Александрова Татьяна

Собрание сочинений в 3-х томах. Том 2

Александрова Татьяна

5.00 + -

рейтинг книги

Шрифт:

Стихотворения

Том III

1897–1899

Новые песни

* * *

В моем незнанье – так много верыВ расцвет весенний грядущих дней;Мои надежды, мои химерыТем ярче светят, чем мрак темней.В моем молчанье – так много муки,Страданий гордых, незримых слезНочей бессонных, веков разлуки,Неразделенных, сожженных грез.В моем безумье – так много счастья,Восторгов жадных, могучих сил,Что сердцу страшен покой бесстрастья,Как мертвый холод немых могил.Но щит мне крепкий – в моем незнаньеОт

страха смерти и бытия,В моем молчанье – мое призванье,Мое безумье – любовь моя.

Мой замок

Мой светлый замок так велик,Так недоступен и высок,Что скоро листья повиликКовром заткут его порог.И своды гулкие паукЗатянет в дым своих тенет,Где чуждых дней залетный звукОтветной рифмы не найдет.Там шум фонтанов мне поет,Как хорошо в полдневный зной,Взметая холод вольных вод,Дробиться радугой цветной.Мой замок высится в такойНедостижимой вышине,Что крики воронов тоскойНе отравили песен мне.Моя свобода широка,Мой сон медлителен и тих,И золотые облака,Скользя, плывут у ног моих.

В саркофаге

Мне снилось – мы с тобой дремали в саркофаге,Внимая, как прибой о камни бьет волну.И наши имена горели в чудной саге Двумя звездами, слитыми в одну.Над нами шли века, сменялись поколенья,Нас вихри замели в горячие пески;Но наши имена, свободные от тленья, Звучали в гимнах страсти и тоски.И мимо смерть прошла. Лишь блеск ее воскрылийМы видели сквозь сон, смежив глаза свои.И наши имена, струя дыханье лилий, Цвели в преданьях сказочной любви.

Серафимы

Резнею кровавой на время насытясь,Устали и слуги, и доблестный витязь, —И входят под своды обители Божьей,Где теплятся свечи Господних подножий.И с кроткой улыбкой со стен базиликиГлядят серафимов блаженные лики.Палач, утомленный, уснул на мгновенье,Подвешенной жертвы растет исступленье.На дыбе трепещет избитое тело.Медлительным пыткам не видно предела.А там, над землею, над тьмою кромешной,Парят серафимы с улыбкой безгрешной.В глубоком in pace [1] , без воли и силыМонахиня бьется о камни могилы.В холодную яму, где крысы и плесень,Доносится отзвук божественных песен.То с гулом органа, в куреньях незримых,«Осанна! Осанна!» поют серафимы.

In pace (лат.) – буквально «в мире». Название темницы, которую можно приравнять к могильному склепу.

Восточные облака

Идут, идут небесные верблюды,По синеве вздымая дымный прах.Жемчужин-слез сверкающие грудыНесут они на белых раменах.В вечерний час, по розовой пустыне,Бесследный путь оставив за собой,К надзвездной Мекке, к призрачной МединеСпешат они, гонимые судьбой.О, плачьте, плачьте! Счет ведется строго.Истают дни, как утренний туман, —Но жемчуг слез в сокровищницу БогаПеренесет воздушный караван.

Пробужденный лебедь

«И дрогнет лебедь пробужденный,

Моя бессмертная душа». Т. II

Страдала я – и не был ты со мной. Я плакала – ты был далеко.Уныл и сер лежал мой путь земной, — Я изнывала одиноко.Те дни прошли. Не все мы рождены Для подвига самозабвенья.В моей душе такие дышат сны,

Такие блещут откровенья,Что самый мир, что самый круг земли, Замкнутый небом, кажется мне тесен,И нет границ для грез и песен; Для звуков, тающих вдали.Страдала я, когда ты был далеко.Я плакала, что нет тебя со мной.И в жизни я избрала путь иной, Чтоб не томиться одиноко.В иную жизнь, к иному торжествуРасправил крылья лебедь пробужденный.Я чувствую! Я мыслю! Я живу!Я властвую душой непобежденной!То с бурями, то с лунной тишинойБезбрежный путь раскинулся широко…Я не ропщу, что нет тебя со мной, Не плачу я, что ты далеко.

Утро на море

Утро спит. Молчит волна.В водном небе тишина.Средь опаловых полейОчертанья кораблейТонким облаком видныИз туманной белизны.И как сон, неясный сон,Обнял море небосклон.Сферы влажные стеснил,Влагой воздух напоил.Все прозрачней, все белейОчертанья кораблей.Вот один, как тень, встает,С легкой зыбью к небу льнет,Сонм пловцов так странно тих,Лики бледные у них.Кто они? Куда плывут?Где воздушный их приют?День порвал туман завес —Дня не любит мир чудес.В ширь раздался небосвод,Заалела пена вод,И виденья-кораблиСмутно канули вдали.1898, Крым

Вечер в горах

За нами месяц, пред нами горы.Мы слышим море, мы видим лес.Над нами вечность, где метеорыСгорают, вспыхнув во мгле небес.Темнеет вечер. Мы ждем ночлега.Мы ищем счастья, но счастья нет.Слабеют кони, устав от бега.Бессильны грезы сожженных лет.Ленивым шагом мы едем кручей.Над нами гаснут уступы гор.Мы любим бездну и шум могучий,Родного моря родной простор.Уж близко, близко. Уж манит взорыОгней селенья призывный свет.За нами месяц. Пред нами горы.Мы ждали счастья, но счастья нет.1898, Крым

В белую ночь

Все спит иль дремлет в легком полусне,Но тусклый свет виденье гонит прочь.Тоска растет и грудь сжимает мне,И белая меня тревожит ночь.Смотрю в окно. Унылый, жалкий вид —Две чахлые березки и забор.Вдали поля. – Болит душа, болит,И отдыха напрасно ищет взор.Но не о том тоскую я теперь,Что и вдвоем бывала я одна,Что в мир чудес навек закрыта дверь,Что жизнь моя пуста и холодна.Мне тяжело, что близок скучный день,Что деревцам желтеть не суждено,Что покосился ветхий мой плетеньИ тусклый свет глядит в мое окно

* * *

Ляг, усни. Забудь о счастии.Кто безмолвен – тот забыт.День уходит без участия,Ночь забвеньем подарит.Под окном в ночном молчанииХодит сторож, не стуча.Жизнь угаснет в ожидании,Догорит твоя свеча.Верь, не дремлет Провидение,Крепко спят твои враги.За окном, как символ бдения,Слышны тихие шаги.Да в груди твоей измученнойНе смолкает мерный стук,Долей тесною наученный,Сжатый холодом разлук.Это – сердце неустанноеТрепет жизни сторожит.Спи, дитя мое желанное,Кто безмолвен – тот забыт.

1 2 3 4 5 6 7-17