Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения

Шефнер Вадим Сергеевич

«Бывало, мне страшное снится...»

* * *

Бывало, мне страшное снится, Но я пробуждаюсь в ночи — И рушатся сны-небылицы, Громоздкие, как кирпичи. И няня, склонясь над кроваткой, Спокойные шепчет слова, И, если все выразить кратко, Родная планета — жива. А после за мною глядела Суровая няня — судьба; Война меня в хаки одела, Блокада взяла на хлеба. Во сне не увидеть такого, Что я повидал наяву, И все-таки — пусть бестолково — Доныне я в мире живу. Всю книгу земных сновидений Запомнив почти наизусть, Я

страшных боюсь пробуждений, Я страшного сна не боюсь.

Девушка на перроне

Утром садясь в электричку на новом просторном вокзале, на мгновение вижу старый вокзал, где паутинами копоть свисает с усталых железных конструкций; поезд, измученный дальним пространством, прибыл под темные своды; из облезлых вагонов, где пробоины в крышах залатаны ржавою жестью, все уже вышли, слившись с толпой ожидавших; паровоз серии «Н» сокрушенно вздыхает, состав отводя на запасный. Девушка с бедным букетом одна стоит на перроне, не дождавшись кого-то, угля частицы, как черная изморозь, ложатся на платье в аккуратных заплатах... Утром, садясь в электричку, перед тем как уткнуться в дорожное чтиво, вижу в окно черный перрон опустевший; там одиноко, в беспомощном ожиданье девушка смотрит в туман; перед ней, словно холм надмогильный, тянется вдаль железнодорожная насыпь.

Фронтовому фотографу

И. Фетисову

Спасибо, фотограф газетный, Тебе доверяю вполне! О днях и событьях бессмертных Напомнил ты смертному мне. Я вспомнил иные рассветы, Я заново как бы возник; Ведь суть фотографии — это На вечность помноженный миг. Былое становится близким На снимках твоих, где война Без ретуши и без подчистки Бесхитростно отражена. Я вижу землянок накаты, Наплывы блокадного льда — И тех, кто пред боем засняты Единожды и навсегда. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Фотограф армейской газеты, Поклон тебе и похвала! Стареют стихи и поэты — Твои не стареют дела. Склонясь над трудами твоими, Друзей фронтовых узнаю, — Там мертвые рядом с живыми Шагают в бессменном строю.

Римские впечатления

И. С. Кузьмичеву

Идем через жилой вечерний Рим. Почти всемирны и обыкновенны, Из вертикальных омутов витрин Глядят утопленники-манекены. Но дальше город старше и темней, Чем на парадно-лаковых буклетах; Усталые сцепления камней — Плотины, заграждающие Лету. Поклонимся неведомым рабам, Ночные впечатленья подытожим... На Колизея смолкший барабан Вселенная натянута, как кожа. Там, на арене, в толще темноты, Теперь приют четвероногих нищих; Рассвета ждут бродячие коты — Им римляне сюда приносят пищу. Дряхлеет каменная красота, Мирская слава — что песок сыпучий, А тихая людская доброта, Как кошка бесприютная, живуча.

Ласточки над океаном

1. «Сухопутные птицы...»

* * *

Сухопутные птицы, Поглядите-ка вниз, — Как могли вы решиться На отчаянный риск? Кто подсунул вам, птахам, Аварийный маршрут, Где порою от страха Перья дыбом встают? Океан всеединый — Хоть бы ломтик земли, Хоть бы плот, хоть бы льдина, Хоть бы траулер вдали... В небесах беспредельных Где вам отдых найти? Недолетов смертельных Много

будет в пути.

2. «Им нельзя приземлиться...»

* * *

Им нельзя приземлиться Над пучиной седой, Сухопутные птицы Держат путь над бедой. Либо выдюжишь — либо, Только волю ослабь, Сразу штопором к рыбам В океанскую хлябь. Умирай — но не падай, Крыльев не покладай, — Как в искусстве, здесь надо Гнать и гнать себя вдаль. Гнать себя над судьбою Без покрышки и дна — К той полоске прибоя, Что тебе не видна.

Подпись к лубку

При ходьбе набив мозоли, Путь-дороженьку кляня, Пешеход, кряхтя от боли, Взял да выдумал коня. Голый выдумал одежду, Нищий выдумал суму, Утопающий — надежду (Чтоб тонуть не одному). А меня, земного сына, Не выдумывал Творец — Просто вылепил из глины, Взяв себя за образец. На Земле, на круглом месте, Я торжественно живу, Ореол ночных созвездий Увенчал мою главу. Неплоха моя планета, Ею правлю я, как бог, Но уже мне тесен этот Рай, простершийся у ног. Снится мне, что к звездам взмыл я, Пламя реет за спиной... Нет, не ангельские крылья Будут выдуманы мной!

Дипломатия

«Да» и «Нет» — это две реки, Их теченья противоположны, — Но ведь есть на них островки, Где всегда столковаться можно.

«Мой друг, дорогой и прилежный...»

* * *

Мой друг, дорогой и прилежный, От грусти меня разгрузи, — В больницу, где лечат надежды, Скорее меня отвези. К скрипучим причалам яхт-клуба Пройду, за тобою спеша, — Ничто мне на суше не любо, Когда бюллетенит душа. Очнусь я, найдусь, успокоюсь, Начнусь на неведомый лад, Где, к новому рейсу готовясь, На привязи яхты стоят. Судьбе наступая на пятки, Отбрыкнувшись от неудач, На белой дощатой лошадке По морю мы пустимся вскачь, Чтоб ввериться ветру и качке, Чтоб жить, о былом не скорбя... Пусть парус, распятый на мачте, Все беды возьмет на себя.

Беспричинная радость

Е. Г.

В уличном столпотворенье, В строгие часы труда Радость без предупрежденья К нам приходит иногда. По неведомым маршрутам Счастие приводит к нам Автономные минуты, Неподвластные годам. Из-за них, неотличимых От своих минут-подруг, Все без видимой причины Изменяется вокруг. Мы уловлены их сетью, Взяты в праздничный полон, На мгновенное бессмертье Нам вручается талон. Пусть богатства и удачи Эти миги не дарят — С ними все вокруг иначе И прекрасней во сто крат.

«Не надо, дружок, обижаться...»

* * *

Не надо, дружок, обижаться, Не надо сердиться, ей-ей, На сверстников и домочадцев, На старых неверных друзей. Давай лучше жизни дивиться И в добрые верить дела, Глядеться в знакомые лица, Как в праздничные зеркала. Обиды все — мелочь такая, Обиды ничтожны стократ Пред вечными теми веками, Что всех навсегда разлучат.