Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 3. Князь Велизарий.
Шрифт:
Она это почувствовала во время церковного праздника. Госпожа была утром на аудиенции Теодоры, а потом отправилась за ней, следуя, как обычно, в императорской процессии. Они отправились в кафедральный собор Святой Софии. Церковь находилась в роскошном здании, хотя его нельзя было сравнить с настоящей церковью, построенной на том же месте. Эта церковь считается святыней во всем мире. Госпожа Антонина была одета в шелка, с отделкой алым и пурпурным цветом, как было положено по ее рангу. На ней были чудесные украшения. Часть из них были подарки Теодоры, про которую говорили, что «У нее душа такая же широкая, как ее рот». На госпоже был надет завитой красивый парик рыжего цвета и кудри мило оттеняли белизну шеи. Парик надевался для того, чтобы ее собственные каштановые волосы казались гуще. Госпоже всегда нравились подобные процессии, если только в это время не шел дождь. Она с удовольствием ходила и в дальние церкви, названные в честь святых.
В подобных случаях управляющий городом
В тот день у госпожи было хорошее настроение, когда они пришли к храму Святой Софии. Проходить пришлось через ряды кающихся грешников, которым не позволяли вкушать Святые Дары, они даже не могли к ним приближаться. Госпожа стала подниматься по лестнице и села рядом с Хрисомалло в первом ряду на галерее. Эти места отводились придворным женщинам. Она наклонилась над резными перилами и начала весело махать рукой своим знакомым мужчинам, которые находились внизу в нефе. В те времена люди могли обмениваться тайной информацией с помощью платка. Церковь Святой Софии была самой известной церковью, но к литургии прихожане относились без должного благочестия. На галерее обсуждали сплетни и наряды, а снизу из нефа доносился гул политических и религиозных разговоров. Шум стоял такой, что иногда заглушал чтение Священного Писания. Но, как правило, все с уважением слушали хор евнухов и почти все повторяли слова канона покаянного и других молитв.
Если службу вел энергичный священник, его иногда встречали аплодисментами и смехом, а то и злобным шипением.
В конце службы совершалось Святое Причастие, потом верующих благословляли, и все расходились.
— Было бы глупо возмущаться подобными цивилизованными и милыми христианскими церемониями, — обычно говорила моя хозяйка.
— Они более спокойный вариант театральных представлений.
В тот день службу вел епископ, которого мы прежде не слышали. Юстиниан говорил, что он известный богослов. Он был похож на итальянца и выглядел привлекательным мужчиной, даже щеголем… Он начал читать Первое послание апостола Павла к коринфянам. Там говорилось о том, что мужчины должны коротко стричь волосы и молиться с неприкрытыми головами. Зато женщины должны иметь длинные волосы и молиться с прикрытой головой. Епископ серьезно обсуждал стих: «Если жена не хочет покрываться, то пусть и стрижется». [56] Он этот стих рассматривал так, что женщина присутствовала на службе в церкви с непокрытой головой, ее за это следует наказать и остричь ей волосы. Присутствующие посчитали все сказанное скучной проповедью, но нервно посматривали друг на друга. У многих женщин на волосах не было ничего, кроме драгоценных украшений, а многие мужчины стригли волосы, как это делали гунны. Тогда это было модно — они срезали волосы спереди почти до висков, а сзади волосы доходили до плеч. Что будет, если император или императрица подчинятся словам этого епископа и станут наказывать всех, кто нарушает закон?
56
…«Если жена не хочет покрываться, то пусть и стрижется». — См. Первое послание апостола Павла коринфянам. 11, 6.
(Комментарий А. Николаевской)
Но, как оказалось, епископ обращался не ко всем, а лишь к тем, кто носил парики. Как будто парик — это нечто недостойное!
Епископ начал проповедь весьма спокойно распевным голосом, стал вести общие рассуждения о женских волосах и даже цитировал стихи поэтов-язычников. Видимо, ему хотелось, чтобы мы его считали ученым мужем, а не неграмотным и узколобым проповедником, воспитанным в монастыре. Он цитировал Овидия и Мелигера, прославлявших красивые волосы. Эти похвалы не противоречили нравоучениям Священного Писания, заметил священник, потому что сам апостол Павел писал: «Если жена растит волосы, для нее это честь». [57] Апостол хотел похвалить длину, силу и блеск волос, потому что если волосы не будут сильными, они не смогут вырасти длинными и блестящими.
57
…«Если жена растит волосы, для нее это честь». — См. Первое послание апостола Павла коринфянам. 11, 15.
(Комментарий А. Николаевской)
— Но, — заметил проповедник, подчеркивая это «Но», — во время религиозной
— Что касается христианских ангелов, — продолжал объяснять священник, как будто он с ними был давно знаком, — они все евнухи и смотрят с небес на поклоняющихся им людей и видят оттуда только голову и плечи.
— Любой честный человек, который встречался с евнухами, — продолжал епископ, хитро взглянув на хор и на длинный проход, где располагались места для евнухов гражданской службы и на личных евнухов, сопровождавших важных придворных особ, вроде меня, — меня поддержит, когда скажу, что отсутствие нормальных мужских органов не освобождает, как можно было бы полагать, от похоти. Мне не встречались евнухи, которые могли бы честно признаться, что их не волнуют женские руки и глаза, ноги и волосы. В особенности, волосы! Мне известно множество богатых и ученых евнухов, которые проводят время, медленно и похотливо расчесывая волосы шлюхи у себя дома. Сестры мои, вам это может показаться смешным, но и вам известны подобные случаи. Вы можете совершить большой грех, если будете считать, что это всего лишь невинная страсть кастрированных мужчин. Ангелов также можно соблазнить, как и евнухов, и сам Дьявол тоже был ангелом, пока не согрешил. Может, это случилось, когда он любовался волосами земной девы? Из уважения к этим благословенным, но любящим красоту ангелам, которых нельзя отвлекать от религиозных обязанностей петь славу Господу Нашему, первейшая обязанность всех христианских женщин с красивыми волосами прикрывать их повязкой. Господь знает, что грешно отвлекать людей от молитвы демонстрацией роскошных женских волос, и тем самым притягивать ангелов на землю и увеличивать и без того огромное число демонов!
Священник еще долго распространялся по этому поводу, пока кто-то из женщин не начал хихикать, и тогда он стал нападать на мою госпожу и на госпожу Хрисомалло, называя их по именам, хотя он был новым человеком в городе. Тогда всем стало ясно, что кто-то из их врагов при дворе поручил священнику выступить против них. Он им угрожал тем, что подпустит их к Причастию и назвал мою госпожу бесстыжей вдовой, которая красит лицо и живет весело, как великая шлюха Вавилона, вместо того, чтобы надеть траурные одежды и оплакивать грехи, и ухаживать за бедными, как это делают праведные вдовы. Он сказал, что моя госпожа позорит прекрасную верующую императрицу, которая взяла ее к себе, и срамит Константинополь. Если в городе разразится страшная болезнь, которая пойдет от ужасного парика моей госпожи и от этих грязных рыжих кудрей, то все верующие города будут знать, кого им за это нужно благодарить.
Теодора больше не могла выносить такой наглости. Она сидела на троне рядом с Юстинианом, а тут поднялась, извинилась, поклонилась Юстиниану и пошла по нефу. Ее пажи следовали за ней, и она не стала ждать Причастия и благословения. По этикету все дамы, сидевшие на галерее, должны были следовать за ней. Епископ в этот момент требовал, чтобы голова моей госпожи и дамы Христомалло были коротко острижены, пока не станут похожи на яйца страуса. Теодора не стала отвечать ему, потому что если бы она это сделала, то оскорбила молчавшего Юстиниана. Она остановилась и обратилась к Иоанну Каппадохии, сидевшему на скамье:
— Прошу тебя, скажи своему говорливому, гладко выбритому дружку, что не стоит Бритве предавать анафеме Гребешок и наоборот.
Дамы с шумом спускались с галереи, и в церкви остались только мужчины и евнухи, чтобы дослушать церемонию до конца. В церкви поднялся гвалт, и епископ счел за лучшее прекратить проповедь. Он попытался извиниться перед Его Величеством за то, что говорил слишком резко и откровенно, и, возможно, обидел Милую, Чистую и Прелестную императрицу, о которой поэты, христианские, и язычники должны слагать стихи. И эти стихи должны были все петь как гимны. Епископ оказался в сложном положении. Он никогда не решился бы выступить в открытую против моей госпожи и дамы Хрисомалло, если бы какое-то важное лицо не уверило его, что мы не пользуемся поддержкой при дворе. Что касается Бритвы и Гребешка, то Теодора желала напомнить епископу, что он сам грешен перед церковью, потому что читал проповедь бритым. Он мог подравнять бороду только ножницами. Кроме того, он напомадил волосы, что тоже выходило за рамки дозволенного: епископ производил впечатление щеголя из Равенны. До конца дня его погрузили на небольшое торговое судно, и он вернулся в Италию. Теодора ясно дала понять Юстиниану, что она не будет предавать своих друзей, пока они остаются преданными Трону, и она также твердо держится мнения о единосущности Бога-Сына.
Эти события шумно обсуждались в Константинополе, и на базаре о моей госпоже рассказывали множество разных, не всегда правдивых, но в то же время лестных историй. Теперь о ней многие знали правду, и тот факт, что Теодора публично ее поддержала и «высекла» епископа, сильно укрепил позиции моей госпожи. Но чтобы оградить ее от неприятностей, ее теперь постоянно сопровождали два охранника. Когда Антонина отправилась к персидской границе в качестве личного эмиссара Теодоры к Велизарию, ее сопровождал целый отряд гвардейцев. В чем состояло ее поручение, я вам расскажу в следующей главе.