Собрание сочинений в 8 томах. Том 5. Очерки биографического характера
Шрифт:
Стр. 75До ссылки в Илимск А. Н. Радищев не жил в деревне и не имел крепостных крестьян. После возвращения из ссылки он был поселен в деревне Немцово, принадлежавшей его отцу. Там, по свидетельству сына Радищева, Павла Александровича, А. Н. Радищев старался сблизиться с крестьянами, изучал их быт, занимался хозяйством. А. Н. Радищев демонстративно избегал знакомства с теми соседями-помещиками, которые проявляли жестокость по отношению к своим крестьянам («Биография А. Н. Радищева, написанная его сыновьями», М. — Л., 1959, стр. 89–94).
Стр. 79Имеются в виду распространенные в свое время в народе лубочные книжки «Повесть о Бове
Стр. 110 «Владимир Данилович Спасович»
В основу очерка положена речь, произнесенная А. Ф. Кони на годовом собрании Петербургского юридического общества 23 февраля 1903 г. Речь публиковалась дважды: в «Очерках и воспоминаниях» (СПб., 1906) и «Отцах и детях судебной реформы» (М., 1914). Оба издания различаются незначительной авторской правкой. В настоящем Собрании сочинений очерк печатается по тексту книги «Отцы и дети судебной реформы».
А. Ф. Кони в своих очерках неоднократно с большой теплотой упоминает о В. Д. Спасовиче (1829–1907), которого
он считал одним из своих соратников на поприще служения новым Судебным уставам.
Из русских дореволюционных адвокатов, пожалуй, только у Спасовича идеально сочетались огромное ораторское дарование и незаурядный талант ученого, юриста, литератора и общественного деятеля. В предисловии к первому тому своего собрания сочинений Спасович писал о себе: «В жизни моей я против воли должен был несколько раз менять профессии; оставив любимые мною профессорские занятия, взялся за перо журнального критика, а потом посвятил себя адвокатуре. Меня интересовали вопросы искусства; в свободное время я изучал великих писателей, в особенности поэтов» («Сочинения», т. I, СПб., 1889).
Двадцатидвухлетним юношей Спасович блестяще защитил магистерскую диссертацию по международному праву — «О правах нейтрального флага и нейтрального груза», отдельные положения которой были использованы в Парижской декларации 1856 года. По рекомендации известного правоведа К. Д. Кавелина, он вскоре занял кафедру уголовного права Петербургского университета. Научная деятельность В. Д. Спасовича в этот период отмечена серьезными успехами. В пятидесятых годах из-под его пера вышел ряд интересных исследований по уголовному судопроизводству, среди которых следует отметить труд «О теории судебно-уголовных доказательств в связи с судопроизводством и судоустройством». Спасович один из первых подверг серьезной критике действовавшую в тот период теорию формальных доказательств.
Интересно отметить, что в этой своей работе Спасович высказывал сомнения о возможности введения в России суда присяжных. Однако, убедившись впоследствии в ошибочности своих утверждений, он писал: «Читая в 1861 году публичные лекции о теории уголовных доказательств, я не предчувствовал возможности введения в России суда с присяжными. Конечно, мне же пришлось больше, чем кому бы то ни было другому, радоваться, что я ошибся, что смелый опыт состоялся и увенчался успехом…» («Сочинения», т. III, СПб., 1890, Предисловие).
Студенческие волнения осенью 1861 года в Петербургском университете близко коснулись В. Д. Спасовича. Известно, что причиной «беспорядков» послужило стремление, властей восстановить в полной мере реакционный университетский устав 1835 года. В знак протеста против действий правительства некоторые либерально настроенные профессора оставили университет. «…До некоторой степени можно было думать, — писал по этому поводу В. Д. Спасович, — что отставка наша поможет делу хотя отрицательно, с ущербом для нас лично: прошение об отставке было уже не одно рассуждение, а действие: оно могло послужить доказательством искренности нашего убеждения в невозможности идей нового министерства, а следовательно, и в необходимости иного порядка вещей» («Сочинения»,
В 1863 году В. Д. Спасович издал учебник уголовного права, появление которого вызвало недовольство консервативно настроенной профессуры. Мысли Спасовича о роли наказания, его критика Уложения о наказаниях 1845 года, оценки различных юридических школ, рассуждения о расцвете римского права во времена республики и упадке при императорах казались приверженцам старины вредными и даже опасными. Некоторые рецензенты не постеснялись делать намеки на политическую неблагонадежность автора. Спасович был вынужден покинуть Петербург и поехать в Казань с тем, чтобы занять там в Университете кафедру уголовного права. Однако, несмотря на состоявшееся назначение, его к преподаванию не допустили.
Не имея возможности продолжать преподавательскую деятельность, В. Д. Спасович после введения новых Судебных уставов посвятил себя адвокатуре, заняв в ней вскоре одно из самых видных мест.
Его взгляды по вопросам права оказывали влияние на развитие уголовного и уголовно-процессуального законодательства и судебную практику. Многие положения, высказанные им в научных трудах и судебных речах, впоследствии были положены в основу кассационных заключений и разъяснений Сената. В. Д. Спасовичу не раз приходилось выступать по политическим делам. Широкий отклик имели его защитительные речи на процессах революционеров-народников: нечаевцев, долгушинцев, на «процессе 50-ти» и др. Во всех случаях, исполняя трудные обязанности защитника, В. Д. Спасович подавал пример гражданского мужества.
Спасович оставил богатое литературное наследие, вошедшее большей своей частью в десятитомное собрание сочинений (СПб., 1889–1902). Наряду с судебными речами в это собрание вошли исследования в области права, истории, русской и западноевропейской литературы.
Стр. 111После того, как в конце 1861 года правительство в ответ на студенческие волнения закрыло Петербургский университет, некоторые профессора юридического и филологического факультетов организовали общедоступные публичные лекционные курсы. Этот первый «свободный русский университет» просуществовал очень недолго. Весной 1862 года чтение лекций прекратилось в знак протеста против административной высылки профессора П. В. Павлова, допустившего в своей лекции «неуместные» суждения о правительстве.
Стр. 112Преподавание истории философии в университетах было запрещено в 1850 году. Министр просвещения князь Ширинский-Шихматов так обосновывал эту меру во «всеподданнейшей» записке Николаю I: «Что касается до истории философии или критического разбора философских систем, то хотя преподавание их и могло бы быть допущено в видах предостережения молодых слушателей от заблуждений, с условием, однако, чтобы опровержения были сильнее доказательств, над которыми трудились великие, хотя и заблуждавшиеся мыслители; но как это условие редко может быть выполнено совершенно удовлетворительно, а всякое в столь важном деле упущение оставит по необходимости в неопытных умах семя заблуждения, способное со временем произвесть горькие плоды, то гораздо полезнее и безопаснее вовсе не касаться философских систем». По «высочайшему повелению». из философских дисциплин разрешалось преподавать только логику и психологию, но так как кафедры философии упразднялись, соответствующие курсы предписывалось читать профессорам богословия. Кафедры философии в университетах были восстановлены лишь в 1860 году. Убедившись, что запрещением преподавания философии не удается прекратить проникновение в Россию идей западноевропейских мыслителей, власти решили доставить «студентам возможность путем правильным ознакомляться с наукою в настоящем ее свете, а не по источникам отрывочным, часто неверным и даже превратным» (см. «Сборник постановлений по министерству народного просвещения», т. III, СПб., 1876, стр. 510–514).