Собрание сочинений в десяти томах. Том 9
Шрифт:
Царица. Аминь.
Распутин(Протопопову). А ты помни, миленок, – их победа – твой корабль, и никто не имеет власти на него сесть, окромя власть у бога, а почему? Ты ко мне забегай, – кротко, ласково побеседуем.
Протопопов. Слушаюсь.
Царица. Вы мне доставили искреннее удовольствие вашими рассказами, Александр Дмитриевич… (Величественно наклоняет голову и протягивает руку.)
Протопопов целует ее
Распутин. Ну, что говорил-то он? – хорошее говорил?
Царица. Он был в Стокгольме, виделся с немцами.
Распутин. Ну? Что ты! Это – доброе.
Царица. Отец, друг, скажи, – что делать? Варбург предлагает мир.
Распутин. Варбург, немецкий?
Царица. Ты понимаешь, как это важно, это нужно, но это бесконечно трудно, мучительно…
Распутин. Мама, воевать чем – палками? Быть бы мне около тебя, около папы – не допустил бы воевать. А это что? Это – не драка, это – полудрака. Ружей нет – надо кончать…
Царица. Благословляешь?
Распутин. Вот Митряй Рубинштейн за это самое в тюрьме сидит… Воевать, говорит, нельзя, – все равно побьют, надо замиряться… В крепость посадили… А? Невинного… А почему?.. Враги, враги… Не люди, – бесы на них действуют. Трудно тебе, мама… Господь с тобой, крепись, воля твоя крепка, стой камнем, о камень волна бьется… Все будет хорошо, – стой нерушимо. (Наклоняется к ней.) Сам-то – слаб.
Царица. Что?.. Что?..
Распутин. А ты что кричишь?.. Я правду говорю… Папа – слаб. Много стал вина пить. Воли нет. Пьет да сердится. Поговори с ним – войну замирять, согласится. Генералы обступят его, начнут усами трясти, – нельзя, скажут, войну кончать, – он опять согласится. Разве так можно?.. У папы – голова косяком… По ветру мотается. Папе игуменом в монастыре сидеть, фотографией заниматься… А ведь тут – государство, война… Мама, погубит он вас всех…
Царица(всплеснув в отчаянии руками). Что ты мне говоришь?!
Распутин. Разве я когда зря говорю… Через меня бог сейчас говорит.
Царица. Господь, пресвятая дева!..
Распутин. Мне виденье было… Мама, государственное дело по-другому надо повернуть… Иначе вам всем – крышка… Мама, сама возьми власть…
Царица. Что ты?!
Распутин. Папу надо отстранить. Папе табаку купим, пускай курит… А государством ему нельзя заниматься. Ты – царица.
Царица. Нет, нет!
Распутин. Бери скипетр, бери державу, врагов ногами растопчи. Покуда маленький не подрастет – правь. Я за спиной у тебя да бог… Решайся…
Царица. Не могу!.. Помилуй!.. Нет, нет!..
Распутин. Как так – нет? Становись на колени!..
Царица кидается на колени.
Молись!
Царица бьет поклоны, Распутин запевает по-церковному.
Действие второе
Начало ноября. Квартира Распутина на Гороховой. Столовая. Кретоновая мебель. Большой стол. На окне клетка с канарейкой. В углу – граммофон. Рассвет. В дверь осторожно пролезают два сыщика – Скворцов и Копейкин; за ними входит прислуга – Дуня; сыщики потирают с холода руки.
Копейкин. Вот спасибо, Дуня, – пустила. Продрогли.
Скворцов. Студено на лестнице-то.
Дуня. Садитесь. Чай будете пить? Все равно, самовар вскипел.
Скворцов. Эх, чайку бы, славно.
Копейкин. У меня грудь в мокрую погоду заваливает, одним чаем спасаюсь.
Скворцов. Ты ведь это вот, Дуня, не гляди, что наша работа легкая – наблюдение. Наша работа очень тяжелая.
Копейкин. Другой раз в подъезде так ветром прохватит, кажется, лучше нужники чистить, чем эта наша работа.
Скворцов. Скука в особенности.
Копейкин. В прошлом году надо было во втором этаже наблюдать, – политические. Я на дерево, аккурат против окна, залез. А ветер так и сшибает. Сучок подломился, я – бряк, бок зашиб.
Скворцов. Григорий-то Ефимыч долго еще будет спать?
Дуня. Продрыхается, встанет.
Скворцов. Со швейцарихой, значит, нонче спит. И была бы баба, а то – глядеть не на что.
Копейкин. Скажи ты мне, Дуня, зачем он так поступает: кругом него дамочки, самое шиксанте [44] петроградское, – а он берет с лестницы швейцариху и ведет ее к себе. Почему?
Дуня. А ну его к черту. Жеребец. Ему все равно – с кем спать. (Уходит с грязной посудой.)
44
Пышущие здоровьем, пышки (от фр. chic sante)
Скворцов. Это тоже в листке отметить, Василий Иванович? Значит, сегодня взял к себе в квартиру швейцариху на предмет…
Копейкин. «На предмет» – ты не пиши. Просто, значит, «войдя в подъезд, Распутин вынул из бумажника двадцать пять рублей, показал эти деньги швейцарихе, после чего увел ее к себе на квартиру…»
Скворцов (пишет), «…после чего увел ее…»
Копейкин. Записывать надо, что видал и слышал, с точностью фотографического аппарата. А за рассуждения, – если рассуждать, – в отделении тебя не поблагодарят. Сыщик – это глаза и уши, понятно?