Собрание сочинений в десяти томах. Том второй. Фауст

Гете Иоганн Вольфганг

Мефистофель

Как неприятна правда молодым, Когда ее в лицо мы говорим. Когда-то нами вбитые начала Жизнь после подтверждает, что ни шаг, Им кажется, что тут развитья знак: «Мы возмужали, мы народ бывалый, А наш учитель жалкий был дурак».

Бакалавр

Скорей хитер, чем глуп. Где педагог, Который бы сказать всю правду мог? Тот лишнее приврет, а тот убавит И детскую доверчивость обставит.

Мефистофель

Как

и всему, ученью есть свой срок. Вы перешли через его порог. У вас есть опыт, так что вам пора, По-моему, самим в профессора.

Бакалавр

Все опыт, опыт! Опыт это вздор. Значенья духа опыт не покроет. Все что узнать успели до сих пор, Искать не стоило и знать не стоит.

Мефистофель

Я это с незапамятных времен Подозревал, и сам себе смешон.

Бакалавр

Признать ошибку никогда не поздно. Вы — первый старец, мыслящий серьезно.

Мефистофель

Неутомимо клада я искал И находил лишь уголь да отвал.

Бакалавр

Теперь ваш лысый череп, на поверку, Не лучше тех пустых под этажеркой.

Мефистофель

Знай только вы, какой вы грубиян!

Бакалавр

Ведь по-немецки вежлив лишь обман.

Мефистофель

^{(постепенно подкативший свое передвижное кресло на авансцену, к публике)}

Предо мной тут затворяют двери. Прошу мне дать убежище в партере.

Бакалавр

Большая дерзость — притязать на то, Чтоб что-то значить, превратясь в ничто. Ключ жизни — кровь, она родник здоровья, А что свежее юношеской крови? Кровь юноши — в цвету, она горит И жизнь из жизни заново творит. Кипит работа, дело создается, И слабость перед силою сдается. Пока полмира мы завоевали, Что делали вы? Планы сочиняли, Проекты, кучи замыслов и смет! Нет, старость — это лихорадка, бред С припадками жестокого озноба. Чуть человеку стукнет тридцать лет, Он, как мертвец, уже созрел для гроба. Тогда и надо всех вас убивать.

Мефистофель

Тут черту больше нечего сказать.

Бакалавр

Я захочу, и черт пойдет насмарку.

Мефистофель

^{(в сторону)}

Тебе подставит ножку он, не каркай.

Бакалавр

Вот назначенье жизни молодой: Мир не был до меня и создан мной. Я вывел солнце из морского лона, Пустил луну кружить по небосклону, День разгорелся на моем пути, Земля пошла вся в зелени цвести, И в первую же ночь все звезды сразу Зажглись вверху по моему приказу. Кто, как не я, в приливе свежих сил Вас

от филистерства освободил? Куда хочу, протаптываю след, В пути мой светоч — внутренний мой свет. Им все озарено передо мною, А то, что позади, объято тьмою.

^{(Уходит.)}

Мефистофель

Ступай, чудак, про гений свой трубя! Что б сталось с важностью твоей бахвальской, Когда б ты знал: нет мысли мало-мальской, Которой бы не знали до тебя! Разлившиеся реки входят в русло. Тебе перебеситься суждено. В конце концов, как ни бродило б сусло, В итоге получается вино.

^{(Молодежи в партере, которая не аплодирует.)}

На ваших лицах холода печать, Я равнодушье вам прощаю, дети: Черт старше вас, и чтоб его понять, Должны пожить вы столько же на свете.

ЛАБОРАТОРИЯ В СРЕДНЕВЕКОВОМ ДУХЕ

Громоздкие нескладные приборы для фантастических целей.

Вагнер

^{(у горна)}

Чу! Колокол звонит! От звона Приходят стены в содроганье. Не может неопределенно Так долго длиться ожиданье. Вдруг — свет! Следы потемок стерты Свечением внутри реторты. В ней уголь живчиком трепещет. Он, как карбункул, ярко блещет И мечет молнии нагрева Во мрак, направо и налево. Вот света белого игра! Как удержать его зарницы? Но, боже, кто-то в дверь стучится.

Мефистофель

^(входя)

Привет! Желаю вам добра.

Вагнер

^{(боязливо)}

Привет вам в звездный час счастливый!

^(Тихо.)

Дух затаите молчаливо: Приходит к завершенью славный труд.

Мефистофель

^{(еще тише)}

А чем же занимаетесь вы тут?

Вагнер

^{(шепотом)}

Созданьем человека.

Мефистофель

А скажите, Какую же влюбленную чету Запрятали вы в колбы тесноту?

Вагнер

О боже! Прежнее детей прижитье Для нас — нелепость, сданная в архив. Тот нежный пункт, откуда жизнь, бывало С волшебной силою проистекала, Тот изнутри теснившийся порыв, Та самозарождавшаяся тяга, Которая с первейшего же шага Брала и отдавалась и с собой Роднила близкий мир, потом — чужой, Все это выводом бесповоротным Отныне предоставлено животным, А жребий человека так высок, Что должен впредь иметь иной исток.