Собрание сочинений в девяти томах. Том 3. Планета бурь. Фаэты
Шрифт:
– Надо доложить Галактиону Александровичу, – прошептала Таня.
– Что вы там шепчетесь? – прозвучал в шлемофоне голос профессора. Очевидно, он внимательно следил за каждым словом путешествующих по оранжерее.
– Мы обнаружили склеп. В нем два гроба.
– Опиши внешность саркофагов.
– Размерами с обыкновенный гроб, чуть толще. И лежат в них мумии как живые. Рыжебородый мужчина и…
– Красавица необыкновенная! – перебила Таня.
– Вот они, люди с материка Мю, – сказал профессор. –
– На всякий случай захватите лазер. Двери не видно. Не знаю, как они входили-выходили.
– Вы поразитесь, какая это красавица!
– А меня бородач интересует. Необыкновенное лицо! Нос у него начинается выше бровей. Невольно вспомнишь гробницу древних майя в Храме Надписей в Паленке. Нефритовая маска и две скульптурные головы носолобых…
– Мы летим к вам. Ждите.
– Чудно. Как так носолобые? – поинтересовался Крутогоров.
– Сами увидите.
– Мне как-то не по себе, – призналась Таня.
– Не бойся, – отозвался Даль. – Постой-ка, что это? А ведь в кубе воздух!
– Как это ты определил? – спросил издалека Галактион Александрович.
– По преломлению света. Если смотреть под определенным углом, звезды смещаются.
– Значит, гробница посещалась, – заключил Галактион Александрович. – Их было трое. Они ждали смены с материка Мю. Двое умерли и были похоронены третьей. Вероятно, она посещала их. Потом узнала о гибели материка Мю, поняла, что никогда не вернется на Землю, потеряла рассудок…
Скоро Таня и Даль увидели в сужающейся вдали оранжерее три движущиеся точки. Их прикрывало облачко дыма от ракетниц. Фигуры в скафандрах вынырнули из него уже совсем близко и подлетели к торцовой стене оранжереи.
– Так вот оно где, кладбище людей Мю, – сказал профессор. – Отнесли в самое отдаленное место. Мумии превосходны! Они украсят земные музеи.
– Ты не замечаешь ничего знакомого? – спросил Даль.
– Оставь ты свои нефритовые маски. Впрочем, в гробнице древних майя тоже мог быть захоронен потомок людей Мю.
– Нет, я не о том. Видишь, около гробов какие-то штуковины с конусами и пирамидами. Не аппараты ли?
– Что ж тут особенного? Если люди Мю оставили на околоземной орбите «Черного Принца», начиненного сказаниями, то почему бы им не оставить рассказывающий аппарат и здесь? Твое знание мертвого языка людей Мю пригодится.
– Это другие аппараты.
– Ну как? Начнем взрезать? – спросил Крутогоров, направляя на прозрачную стену принесенный аппарат.
– Подождите! – запротестовал Далька. – Вижу спираль!
– И что же? – холодно осведомился Галактион Александрович.
– У фаэтов спираль была замочной скважиной для взгляда, который включал автоматы.
– Какие там еще автоматы у гробницы!
– Подождите!
– Не теряй времени. Даль, – сказала Эльга Сергеевна. – Надо успеть до отлета исследовать новые мумии.
– Нет, пусть он попробует, – заступилась Таня.
Даль рассматривал спиральный орнамент. Да, такой же, как на «космических костюмах» древних японских статуэток «догу», которыми он увлекался. Чего же пожелать? Самого невероятного? Чтобы ожили эти с виду совсем живые мумии?
И Даль, сам не отдавая себе отчета в бессмысленности передаваемого взглядом приказа, впился глазами в спираль.
И вдруг вопреки всякой логике неведомый механизм сработал, вызвав в хрустальном кубе чудо.
Крышка гроба рыжебородого вздрогнула и приподнялась.
Таня вскрикнула, Крутогоров крякнул.
– Режьте, – скомандовал Галактион Александрович.
– Не смейте! – закричал Далька. – Это не гроб, а биованна для анабиоза. Они живые!
– С ума сошел, – отмахнулся Галактион Александрович. – Подумай сам. Зачем же погружать себя в анабиоз у Фобоса? Поднятие крышки – это еще не оживление, скорее ритуал свидания с умершим во время посещения склепа.
– Посмотри, – прошептала Эльга Сергеевна, схватив мужа за руку.
Когда крышка гроба, или биованны, совсем открылась, в камере все помутнело, словно она наполнилась паром или дымом.
– Будешь резать? – ехидно спросил Даль.
– Уместны ли шутки? – возмутился Галактион Александрович. – Ты сам сказал об анабиозе. Одно лишь подозрение, что мумии могут ожить, должно повергнуть истинно ученого в трепет. Сейчас надо наблюдать затая дыхание, фиксировать каждую подробность. Подумайте, какое великое открытие выпадает на нашу долю!
– Боюсь, открытия придется ждать долго.
– Да, терпение понадобится. Любому экспериментатору это понятно.
– Эх, пообедать не успели, – вздохнул Крутогоров.
Но не только об обеде пришлось забыть людям с «Поиска», не только об ужине, но даже и о сне.
Долгие часы тянулись в неизвестности, и никто не знал, что откроется за все еще матовой стенкой склепа. Никто не покинул своего наблюдательного поста, и каждый мысленно видел свое, отличное от других.
Эльга Сергеевна взялась следить с помощью захваченного с собой прибора за изменением температуры в камере. Галактион Александрович тревожился, что автоматы могли нарушить герметичность склепа и туда попал межзвездный холод, вызвавший помутнение прозрачной стенки. Даль, выяснив у Эльги, что температура неуклонно поднимается, ждал пробуждения к жизни незнакомцев, и ему уже чудились тени, перемещавшиеся за перегородкой.