Собрание сочинений в девяти томах. Том 8. Мост дружбы
Шрифт:
– Что вы имеете в виду? – снова нахмурился пациент.
– Я не могу связать вас с советским консульством, потому что это немедленно станет известно в американском консульстве, а больной, находившийся под специальным прокурорским надзором в Сиэтле и вдруг неизвестно как очутившийся в Японии…
– Я не просил, чтобы меня доставили сюда. Но я давно уже понял, что я пленник.
– Вы – мой пациент, но в вас я хотел бы узнать господина Корнева, с которым когда-то имел удовольствие встречаться.
Больной проницательно посмотрел
– Не вспоминаю, – сухо сказал он.
Усуда покачал головой.
– Не узнаете? – вздохнул он. – И я, к сожалению, не могу узнать вас.
Оба помолчали.
– Я могу не только вылечить вас, – снова начал тихим голосом Усуда, – но и доказать миру, что вы действительно гениальный русский инженер. Только…
– Каковы ваши условия? – насторожился больной.
Усуда улыбнулся и подошел к несгораемому шкафу.
– Именно условия, именно условия! Если вы действительно тот самый русский инженер, идея которого так несправедливо заброшена и в России, и в Америке…
– Это правда? Это действительно правда? – встрепенулся больной. – Вы действительно знаете, что идея Арктического моста оставлена?
Усуда пожал плечами:
– Конечно, мой друг… Но если вы действительно тот инженер, за которого себя выдаете, то должны явиться миру, завершив на деле свой технический проект.
Усуда достал из сейфа сверток чертежей. Его гость с настороженным вниманием следил за ним.
Усуда неторопливо развернул чертежи, краем глаза следя за посетителем.
– Вы должны явиться миру как яркая комета, в ореоле осуществленного вами гениального проекта! – Усуда понизил голос: – Явиться в качестве создателя плавающего туннеля, но… в новом месте. И пока возглавляемое вами строительство не будет закончено, оно останется в строгой тайне.
Андрей Корнев вскочил с дивана и, опираясь рукой о стол, подошел к Усуде.
– Вот здесь… – Усуда указал на чертежи. – Быть может, вы сочтете неуклюжими эти слабые попытки ваших коллег повторить однажды задуманное вами… Это трасса, имеющая некоторый определенный интерес…
– Кто вы? – резко спросил Андрей. – Психиатр или… или…
Усуда поднял руку.
– Я обещал вам излечение, – начал он совсем другим, сухим тоном, – обещал возвращение в мир под именем, которое вы называете своим, но… но я прошу помнить, чем угрожает вам американский суд, рассматривающий вас как преступника, совершившего диверсию и три убийства.
– Чего вы хотите от меня?
– Сейчас вы дадите мне согласие руководить нашим японским строительством. Вам будут предоставлены лучшие материалы, замечательные японские руки, прекрасные японские помощники. Наши разбросанные острова нуждаются в ваших туннелях. В полной тайне, сюрпризом для всего мира вы осуществите свой гениальный замысел. В ближайшие месяцы, руководя проектными работами, вы восстановите свое здоровье. Вам будет обеспечен замечательный уход… – Усуда остановился, – прекрасное общество… Умоляю вас,
Андрей взял со стола чертежи и тщательно свернул их в трубку.
– Я знал, я знал, что вы согласитесь!
Андрей усмехнулся:
– Вы хотите, чтобы я строил для вас это сооружение тайно?
– Какой истинный инженер, извините, может отказаться от искушения осуществить свои технические планы? – уклончиво сказал Усуда.
– Господин, профессор, – жестко сказал Андрей, – вы не психиатр, вы даже не психолог!
С этими словами Андрей разорвал чертежи, потом бросил клочки на стол.
– Прекрасно, – спокойно сказал Усуда. – Вы упорствуете. Тогда вам придется подчиниться моему лечебному режиму. Через две недели, проведенные вами на горном воздухе, мы встретимся вновь.
Андрей, твердо глядя в глаза Усуды, отрицательно покачал головой.
Усуда хлопнул в ладоши. Появились секретарь и санитары с носилками.
– Не надо, – махнул рукой Андрей, – я уже могу двигаться.
– С тревогой и надеждой я буду ждать улучшения вашего здоровья, – поклонился Усуда, собирая со стола обрывки бумаги.
Андрей Корнев в сопровождении санитаров вышел.
Усуда долго сидел в задумчивости, потом приказал позвать к себе дочь.
Когда он выписывал из американской больницы интересующего его безнадежного больного, он только подозревал. Но теперь… Теперь он думал прежде всего о Кими-тян…
Она вошла, робкая, и прижалась к притолоке двери. Усуда поднял на нее тяжелый взгляд:
– Даешь ли ты согласие выйти замуж?
О'Кими покачала головой:
– Нет.
– Даешь ли ты согласие выйти замуж? – поднялся Усуда.
– Нет.
Усуда вышел из-за стола и остановился перед дочерью.
– Тогда, – продолжал он, отчеканивая слова, – ты отправишься в наш горный домик и будешь жить там до тех пор, пока… – Усуда отвернулся, – пока не дашь согласие выйти замуж, – добавил он тихо.
– Нет, я не поеду.
Усуда ударил кулаком по столу. Никогда не видела девушка отца в таком гневе.
– Ты поедешь туда как моя дочь, или…
Девушка опрометью бросилась из кабинета. Фуса-тян, подслушивавшая у дверей, едва успела отскочить а сторону. Беззвучно рыдая, Кими-тян упала ей на грудь.
Глава вторая. Этюд Скрябина
По узенькой извилистой тропинке, опираясь на бамбуковую палку, в гору поднимался человек. Голову он задумчиво опустил на грудь. Ветер шевелил его мягкие, тронутые сединой волосы. Он часто останавливался, отдыхая. Восхождение и утомляло и бодрило его.
Забравшись на поросшие мхом камни, он остановился близ узловатой низенькой сосны. Внизу синела вода озера, а в ней зеленели опрокинутые лесистые склоны. Одинокая лодочка заснула вдали от берега. Широкая соломенная шляпа рыбака походила на зонтик. В небе и в озере, меняя очертания, плыли полупрозрачные облака.