Собрание сочинений в одном томе

Рубальская Лариса Алексеевна

* * *

Съемочная группа из Москвы ходила по Петракову и ахала — какая натура! Как будто для нашего фильма кто-то специально декорацию построил. — Все, остаемся. Наберем из местных вспомогательный персонал и через недельку начнем съемку, — немолодой режиссер энергично размахивал руками, отдавая распоряжения. В школе освободили первый этаж — чтоб там группа жила, артистам тоже классы оборудовали так, что они стали выглядеть, как номера в гостинице.

Валентину Клыкову взяли реквизитором — костюмы гладить, всякие вещички нужные вовремя подготавливать да еще разные поручения выполнять. Одним словом, всем киношным хозяйством командовать.

Первое время Валька артистов стеснялась, потом привыкла и даже ко многим стала обращаться на ты. А режиссер, Василий Георгиевич, хоть его великим все называют, такой человек чудесный и простой, и Валька,

видно, ему по душе — толковая, быстрая, симпатичная. Так хорошо ее называет — Валюня! Валюнь-Валюнь — целый день только и слышно. Валька крутится, работает и радуется. Как же все волшебно складывается, только жалко, еще месяц, и все уедут.

Съемки затянулись из-за погоды. Зарядили дожди, и пришлось пережидать. А когда съемки закончились, переезд Вальки на работу в Москву был делом решенным. У нее, оказывается, призвание есть — работать с людьми. Василий Георгиевич, режиссер, сказал, что, когда фильм закончит, в титрах будет написано — ассистент режиссера Клыкова Валентина. И на следующий свой фильм он тоже Вальку директором приглашает.

* * *

— Валюнь, — уже и мама так ее называть стала, — езжай, не волнуйся за нас. Галька уже большая, ничего мне с ней не трудно. А тебе жизнь свою налаживать надо. Тем более такая удача. Ты, когда в Москве жить будешь, Ольке-то позвони. Как-никак подружками были. Мало ли что в жизни случается?

Ну и позвонила, как мама советовала, и, услышав — Валька, приезжай ко мне, — сразу и поехала. Все-все ей Олька рассказала в ту ночь, и о Виталике случайном, и как они с ним к приятелю пошли, и как случилось у нее с ним, — догадалась. И образовалось сразу четыре несчастных человека — Виталий, во всей истории виноватый, Олька сама с разбитым сердцем и Мишка с Веруней — и разводиться не разводятся, и жить по-прежнему не получается. Она и сама этой истории не рада. И тут, как назло, с работой завал. Монахов, помнишь? — всех клиенток переманил, и Олька ничего придумать не может — хоть в петлю лезь.

— Олька, подожди, я сейчас ничего обещать тебе не буду, поговорю с Василием Георгиевичем, может, что-нибудь получится. Он фильм новый затевает, из прежней жизни, и ты, Олька, может, пригодишься костюмы придумывать. Нет, переезжать я к тебе не буду, не сердись. Василий Георгиевич с Надеждой Петровной круглый год на даче живут, у них квартира в Москве все равно пустует, а так я там живу, а заодно и порядок навожу. Знаешь, Оль, я думала, так не бывает — ведь кто они, а кто я? И как родные.

* * *

Ничего себе! Оказывается, половину фильма будут снимать в Париже! Давайте быстренько все по две фотографии на загранпаспорта — Валюш, завтра с утра в посольство французское дуй, визу надо быстро оформить, — Василий Георгиевич, как всегда, энергично махал руками.

В списке съемочной группы, выезжающей в Париж, значилось — ассистент режиссера Клыкова Валентина. Потом артисты, помощники, операторы, осветители, а в конце художник-костюмер — Внукова Ольга.

* * *

— Сенечка, мальчик мой, внучок мой сладкий, какой ты большой, ну иди к бабушке. Олька, да он на деда, отца твоего так похож! Радость ты моя ненаглядная! — Олька слушала маму и чуть не плакала. Какая же я дура, думала она про себя, чуть не потеряла все это — и городок родной, и всех-всех-всех.

— Мам, а давно новый клуб-то в Петракове построили? Сегодня концерт у вас? Ой, пойдем, а? И Сенька с нами, и Валька с Галькой и с малышами всеми, и с мамой тоже придут. А потом все чай пить у нас будем!

* * *

Галька и Арсений сидели чинно между бабушками и хлопали изо всех сил, когда завклубом Толик объявил: «А сейчас наши московские гости — шоу-группа „Девочки-припевочки“ — Внукова Ольга и Клыкова Валентина — перед вами выступят».

Олька да Валька, девочки-припевочки, будущие парижанки фиговы, пели песню о том, что бывает такая женская дружба, которой ничего помешать не может. По куплету — то Олька, то Валька, а припев — вместе!

Эстрада прошлых лет

В жизни перемены неизбежны, Уплывают вдаль года. Память возвращает с грустью нежной Нам былое иногда. Голубой квадратик КВНа, Линзой увеличенный слегка. Голоса забыто-незабвенно Долетают к нам издалека. Но

сегодня нам не взять билет На концерт эстрады прошлых лет. И эстрадный звездный небосклон Звездами другими заселен. Но былое в сердце постучит, И знакомый голос зазвучит, И проложит память новый след На концерт эстрады прошлых лет. В старом парке ракушка эстрады Нас тянула, как магнит. Тот, кто постоял с кумиром рядом, Становился знаменит. Шутки наизусть запоминали, Голосам старались подражать. Все про жизнь своих кумиров знали, К дому их ходили провожать. Но былое в сердце постучит, И знакомый голос зазвучит, И проложит память новый след На концерт эстрады прошлых лет.

Жизнь прожить

Не закажешь судьбу, не закажешь, Что должно было сбыться, сбылось. И словами всего не расскажешь, Что мне в жизни прожить довелось. Что мне в юности снилось ночами, Что ночами мне снится сейчас, Отчего весел я и печален, — Это грустный и долгий рассказ. Я листаю былого страницы, Все там — дружба, потери, любовь. Не остаться тем дням, не забыться, Не вернуться прошедшему вновь. Пусть мне ветер волос не взъерошит, И серьезен за здравье мой тост, Жизнь до срока мне крылья не сложит, А до срока еще, как до звезд. А жизнь прожить, а жизнь прожить — Не поле перейти. Судьба шептала мне: — Держись! Кричала: — Отойди! Судьба меня бросала вверх И сбрасывала вниз, Но жить, боясь всего и всех, — Какая ж это жизнь!!!

Я не помню

Я не помню, сколько осеней назад Падал под ноги наш первый листопад, Ты на краешке сгорающего дня Целовал меня. Я не помню, сколько зим с тех пор прошло, Напролет всю ночь за окнами мело, Ты тогда руками, полными огня, Согревал меня. Не забыть былого, не вернуть, Я одна иду в обратный путь, Я бреду на забытый свет Тех далеких, прошедших лет. Не забыть былого, не вернуть, Обещаю, что когда-нибудь Свет забытый я погашу И тебя отпущу. Я не помню, я забыла голос твой, Торопливый звук шагов по мостовой, Я живу, тебя нисколько не виня, Ты забыл меня. Я не помню, но зачем тогда, скажи, Снова лист осенний так в руке дрожит, Ветер памяти принес мне на крыле Мысли о тебе.