Собрание сочинений в одном томе
Шрифт:
Давида уже нет. Все испытания последних лет его жизни никогда не оставят мою память. Я уже привыкла жить без Давида, в смысле — просыпаться, есть, работать. Но я все время с ним разговариваю. И он продолжает меня воспитывать, подсказывать, ругать и хвалить. Я стараюсь его не подводить.
А жизнь идет, и уже появился на свет маленький Артемка — сын Светки, дочки моего брата. И мы с Лерой, Валериной женой, постепенно входим в роль бабушек, и нам это очень нравится.
Ну вот, такая моя родословная. Ни одного графа, ни одной княгини. Зато все порядочные, честные, милосердные люди. И я этим горжусь.
Рыбка
Кто-то когда-то
И у меня нет. Я сама себе золотая рыбка. А хитрость моя состоит в том, что я хочу только то, что могу сделать сама. Вот и выходит, что я сама у себя на посылках. И все-таки, если бы рыбка эта сказочная появилась, я бы придумала, о чем ее попросить. Три желания, говорите? Ну, что ж, попробую.
Первое: излечи, Рыбка, мою грустную душу. Вернуть тех, кого уже нет в живых, невозможно. Так дай мне, Рыбка, жить, смирившись с тем, что их нет. И сделай так, чтоб были силы у тех, кто мне дорог, чтоб жили они подольше, не разучившись радоваться.
Вот это мое самое главное желание.
Второе: у Окуджавы есть песня:
А все-таки жаль, что нельзя с Александром Сергеевичем Поужинать в «Яр» заскочить хоть на четверть часа.Эй, Рыбка, ты же все можешь! Хочу хоть три минутки посидеть рядом с Пушкиным, услышать его голос, узнать, как он смеется, как сердится. И чтоб он при мне хоть несколько строчек сочинил. И меня бы там упомянул. А что, разве плохо бы звучало: «Итак, она звалась Ларисой». И я бы навсегда осталась в памяти потомков.
Что, Рыбка, слабо? То-то же.
Третье: коттедж на Лазурном Берегу Франции, яхту в бухте Средиземного моря, счета в швейцарских банках, одежду из дорогих бутиков — все это, Рыбка, отдай другим. Мне и так хорошо. Тем более что одежда в бутиках этих вся маленьких размеров, значит, надо просить и талию потоньше, и ноги подлиннее. А это уже количественный перебор в желаниях.
Мне, Рыбочка, другое подавай — желаю говорить в рифму, нет, это я что-то загнула. Правильно так — махни хвостиком, Золотая, чтоб стихи меня по ночам будили, покоя не давали. И не простые стихи, а замечательные, чтоб те, кто их прочтет или услышит, смеялись и плакали над моими строчками. И чтоб строчки были пророческими, и пророчили всем радость и покой, и потом чтобы непременно сбывались.
Ну, а что там, в сказке дальше? Разбитое корыто? Не хочу! Лучше самой быть этой золотой рыбкой. И всякие желания исполнять. Вернее так: хочу — исполню, а хочу — получайте разбитое корыто. Вообще-то в моем жизненном опыте нет таких эпизодов, чтоб кто-то просил о чем-то вероломном. Когда-то я написала такую строчку: «В глаза взглянув мне, яд проглотит кобра». Так вот, кобры эти, к счастью, ко мне никогда не подползали, и поэтому яд им глотать не приходилось.
Но жизнь-то еще не кончилась, а, значит, допустить можно все. Итак, предположим, я — всемогущая золотая рыбка. И при этом очень принципиальная. И есть у меня небольшой такой списочек желаний, с которыми ко мне лучше не обращаться. А то ведь недолго и корытом по башке получить. Перечислю по порядку.
Первое. Принести злую весть. Это не ко мне. Печаль
И никаких сердечных лекарств и заплаканных подушек. Если уж он что серьезно задумал, сам ей сообщит. А так — «одной волной накатило, другой волной унесло» — как сказала великая Цветаева. Так что с этим желанием пролетели.
Второе. Про всем известные заповеди я не говорю — это и так понятно. Ну, в смысле «не убий» и так далее.
Я о простых вещах, но все-таки для меня неприемлемых.
Вот сейчас, например, я увлеклась новым делом — придумывать и проводить праздники. Причем с какой-нибудь такой идеей, которую больше никто придумать не сможет. Особенно интересно придумывать розыгрыши. Известно, что — кто платит деньги, тот заказывает музыку. Так вот — никаких обидных розыгрышей, никакого унижения для разыгрываемого. Все только доброе и хорошо заканчивающееся. А так, чтоб кто-то расстроен был под общий смех и одобрение — это не ко мне, ни за какие миллионы.
Третье. На каждом моем выступлении происходит одно и то же. Я заканчиваю концерт, и за кулисы приходят люди, молодые, немолодые и застенчиво протягивают мне листочки, исписанные стихотворными строчками: «Прочитайте, Лариса! Позвоните потом!»
Не обижайтесь, мои дорогие, что я потом не звоню. Я не хочу оскорблять Ваши душевные порывы, задевать нежные струны Ваших сердец, разбирая построчно нехитрые стихи. Летит душа — ищите, рифмуйте, как можете. И думайте, что я, такая-сякая, потеряла Ваши стихи. Читаю их, поверьте, читаю. Не ждите от меня строгой критики или неискренних похвал. Пишите, и все.
Транзитные пассажиры
Такой у меня получилась песенка, которую должны были петь в кинофильме студенты. Это было подражанием бардам, а потом слова о транзитных пассажирах перекочевали в одну из моих самых известных песен.
А правда, ведь это так? Мы все — проездом — в детстве — юности — молодости — старости, если доживем. Побыли-пожили и, пожалуйста, дуйте дальше. Хочешь не хочешь, а надо.
У японцев есть пословица такая — ау ва вакарэ но хадзимэ, что означает: «Встреча — это начало разлуки».
А в стихах я бы сказала так:
Каждая встреча — начало разлуки, Так для чего нам друг друга встречать? Я бы взяла эту жизнь на поруки, Но не хочу за нее отвечать.Но так я пишу, как говорится, ради красного словца. Как же зачем? Очень даже надо встречать и разлучаться! Из этих встреч и разлук складывается то, что мы называем судьбой.