Собрание сочинений в одной книге
Шрифт:
– Только перед самым-то приездом вы не написали ни слова. – Он рассмеялся и взглянул на индианку, которая в эту минуту входила в хижину.
– Я вполне понимаю вас, Дэвид… Очень может быть, что на вашем месте я поступила бы точно так же.
– Прежде всего пойдем и что-нибудь перекусим, – сказал он весело, не обращая внимания на интонацию Сейзер. – Вероятно, вы порядком устали. Какой дорогой вы ехали сюда? Вверх по реке? Значит, вы зимовали в Доусоне? Или, может быть, вы воспользовались последним санным путем?
Затем он открыл дверь и предложил Карине войти в дом.
– В прошлом году я отправился из Серкл-Сити вверх по реке, – продолжал он. – Пришлось идти по льду, и я временно поселился здесь. Я думаю пока что заняться изысканием на Гендерсон-Крик. А если не удастся, пойду вверх по берегу Стьюарт.
– А вы, знаете, не очень изменились, – сказала она, стараясь перевести разговор на личные темы.
– Да, я, пожалуй, немного исхудал, но зато у меня окрепли мускулы. Вы это хотели сказать?
Она не ответила, пожала плечами и стала глядеть на девушку, которая развела огонь и при слабом освещении жарила большие куски оленьего мяса.
– Вы долго прожили в Доусоне?
Он обтесывал березовое топорище и задал вопрос, не подняв головы.
– Нет, всего несколько дней, – ответила Карина, все еще следя за индианкой и почти не слушая Пэна. – Вы что спросили? Сколько я прожила в Доусоне? Ах, в Доусоне я прожила месяц и очень была рада, когда уехала. Надо вам знать, что я не очень-то люблю северян. Они слишком уж несдержанны в своих чувствах.
– В сущности, они по-своему правы – в том отношении, что отказались от многих условностей. А время для путешествия вы избрали очень хорошее. Вы можете осмотреть все и уехать отсюда еще до появления москитов. Вы не имеете представления о том, что за ужасный зверь москит.
– Возможно. Но расскажите мне что-нибудь о себе. Как живете? Что делаете? С кем встречаетесь?
Говоря таким образом и задавая вопросы, она не отрывала взгляда от индианки, возившейся у печи.
В эту минуту Винапи растирала на камне кофе и делала это с упорством, свидетельствующим о нервах столь же первобытных, как и способ растирания. Держа в руках кусок кварца, она раздробляла отдельные кофейные зерна.
Дэвид Пэн обратил внимание на пристальный взгляд Карины Сейзер, и легкая улыбка скользнула по его губам.
– Да, здесь раньше был кое-кто, – не спеша ответил он. – Несколько молодцов с Миссури и с Корнуэллса. Они все теперь работают на Эльдорадо.
Сейзер внимательно посмотрела на девушку.
– Индейцев здесь, кажется, немало, – заметила она.
– Индейцы издавна живут ниже Доусона. Редко-редко кто-нибудь заглянет сюда. Кроме Винапи здесь никого нет, но и она родом из Койокука.
Вдруг страшная слабость овладела Кариной Сейзер. Ей казалось, что Дэвид Пэн отодвинулся от нее на огромное расстояние,
– Вы даже не считаете нужным осведомиться о причине моего приезда сюда, – сказала наконец Карина. – Очевидно, вы и без моих объяснений все знаете…
Они встали из-за стола, и Дэвид снова принялся за свое топорище.
– Вы получили мое письмо?
– Последнее письмо? Думаю, что не получил. Очень может быть, что оно прибудет позже вас и странствует теперь около Берч-Крик. О почте в наших местах лучше не говорить. Это сплошной позор. Ужас – и больше ничего!
– Дэвид, что же с вами такое случилось? Вы деревянный какой-то… – Она заговорила твердо и резко, основываясь на прежних отношениях. – Почему вы не спросите, как я живу? Неужели же вас это совсем не интересует? Знаете, мой муж умер!
– Разве? Как жаль. Когда же это случилось?
– Дэвид? – Она готова была заплакать от огорчения. – Но хоть несколько писем моих вы получили? Вы, правда, не отвечали, но я все же не могу себе представить, чтобы вы совсем не получали моих писем…
– Нет, почему же? Несколько писем ваших я получил. Вот только не получил последнего письма, в котором вы писали о смерти мужа. Должен признаться, что почти все ваши письма я прочел Винапи вслух, так сказать, в назидание ей: знай, мол, какие-такие твои белые сестры. Я склонен думать, что она извлекла из этого немалую пользу. Вы как думаете?
Она сказала, не обращая внимания на резкость Дэвида:
– В последнем письме, в том самом письме, которого вы не получили, я действительно говорила о смерти моего мужа, полковника Сейзера. Это было ровно год назад. В том же самом письме я предлагала вам не приезжать ко мне, так как я намеревалась приехать к вам. Я, наконец, вспомнила то, чем так неоднократно грозила.
– Я, собственно говоря, не знаю, про какие именно угрозы вы говорите.
– Не про угрозы, а про обещания в предыдущих письмах.
– Правда, вы несколько раз писали о своем возможном приезде, но никто из нас не был уверен в этом. Вот почему я лично считаю себя свободным от каких-либо обещаний. Виноват, я помню кое-какие обещания, вполне возможно, что и вы их помните. Они были даны очень давно…
Он положил топорище на пол и поднял голову:
– Да, это было очень и очень давно, но я удивительно ясно помню все, каждую мелочь. Мы были с вами в саду – в розовом саду вашей матушки. Все вокруг нас распускалось, цвело, и в нас самих цвела такая же точно весна, как и в природе. Вы помните, я привлек вас к себе в первый раз и поцеловал вас в губы…