Собрание сочинений в одной книге
Шрифт:
В конце концов шаман с диким воплем остановил палец на Ла-Ла. Тот задрожал как осиновый лист, увидя себя мертвым, имущество разделенным и вдову вышедшей замуж за брата. Он пытался заговорить, отрицать это обвинение, но язык его словно прилип к гортани, а в глотке пересохло. Теперь, когда дело было сделано, Клок-Но-Тон, казалось, наполовину лишился сознания. Но, закрыв глаза, он прислушивался, ожидая, когда, наконец, раздастся дикий, кровожадный вой, знакомый по тысяче прежних волхований, – вой людей, бросающихся, подобно волкам, на дрожащую жертву. Но кругом было тихо, затем – неизвестно, с
– Отчего вы хохочете? – воскликнул он.
– Га! Га! – смеялись кругом. – Твое искусство никуда не годится, Клок-Но-Тон.
– Все знают, – запинаясь, бормотал Ла-Ла, – что я восемь месяцев провел в трудах, далеко отсюда, охотясь на тюленей с сивашскими охотниками, и вернулся только сегодня, а одеяла Гуниа пропали до моего прихода.
– Это правда! – единодушно воскликнули все. – Одеяла Гуниа пропали до его прихода.
– И ты ничего не получишь за твое искусство – оно ничего не стоит, – заявила Гуниа, вставая на ноги. Она, видимо, страдала от смешного положения, в котором оказалась.
Но Клок-Но-Тон видел перед собой только лицо Сканду, его безжизненную улыбку и слышал отдаленный, еле слышный стрекот сверчка. «Я получил ее от Ла-Ла и частенько подумывал…», а затем: «Сегодня счастливый день, и искусство твое велико».
Он промчался мимо Гуниа, и все инстинктивно расступились, чтобы дать ему дорогу. Сим, сидя в своей лодке, посылал ему вдогонку насмешки, женщины смеялись ему в лицо, вслед неслись нелестные замечания и крики, но он, не обращая ни на что внимания, несся к жилищу Сканду. Добежав до него, он стал колотить в дверь кулаками, осыпая Сканду дикими проклятиями. Но из хижины никто не отзывался, когда же Клок-Но-Тон затихал, доносился голос Сканду, произносивший какие-то дикие заклинания. Клок-Но-Тон бесновался как сумасшедший, но когда он попытался взломать дверь с помощью большого камня, послышался ропот всех жителей. И тогда Клок-Но-Тон понял, что он лишился власти и почета в этом чужом селении. Он увидел, как один из рыбаков нагнулся за камнем, а за ним и другой, и его обуял смертельный страх.
– Не трогай Сканду, он великий шаман! – крикнула одна из женщин.
– Возвращайся-ка лучше в свое селение! – посоветовал угрожающим тоном один из мужчин.
– Клок-Но-Тон повернулся и мимо них спустился к берегу с яростью в сердце и с сознанием, что с тыла он совершенно беззащитен. Но ни один камень не был брошен. Ребятишки с насмешками вертелись вокруг него, а в воздухе звучали хохот и издевательства – этим все и ограничилось. И только тогда, когда каноэ далеко отплыло от берега, он вздохнул свободно, встал и послал проклятие селению и его обитателям, не забыв при этом особо упомянуть Сканду, сделавшего из него всеобщее посмешище.
На берегу все громко призывали Сканду, жители селения столпились у его двери, умоляя на все голоса о прощении. Тогда он вышел из хижины и поднял руку.
– Вы мои дети, и я вас прощаю, – сказал он. – Но пусть это больше не повторится. В следующий раз ваша глупость получит заслуженное наказание. Я знаю, в чем заключается ваша просьба, и я ее исполню. Ночью, когда луна уйдет, чтобы повидать великих мертвецов,
– Наказанием будет смерть! – завопил Боун. – Он причинил нам много горя и покрыл нас стыдом!
– Да будет так, – ответил Сканду и скрылся в хижине.
– Теперь все станет ясным и мы снова заживем спокойно, – возвестил Ла-Ла.
– Благодаря маленькому человечку – Сканду, – издевался Сим.
– Благодаря искусству маленького человечка Сканду, – поправил его Ла-Ла.
– Глупцы вы, дети племени Тлинкет! – Сим звучно шлепнул себя по бедру. – Не пойму, как взрослые женщины и сильные мужчины могут пресмыкаться в грязи, восхищаясь сказками!
– Я много странствовал по свету, – отвечал Ла-Ла. – Я ездил по далеким морям и видел чудеса – и знаю, что существуют таинственные силы. Я – Ла-Ла…
– Мошенник…
– Да, так меня прозвали, а следовало бы назвать Путешественником.
– Я не странствовал по свету так много, как… – начал Сим.
– Тогда попридержи язык, – прервал его Боун, и они расстались очень недовольные друг другом.
Когда последний отблеск лунного сияния исчез, в толпе, окружавшей хижину Гуниа, появился Сканду. Он шел быстрым, бодрым шагом, и при свете огня Гуниа видно было, что он пришел с пустыми руками, без трещоток, масок и прочих принадлежностей шамана. Только под мышкой он нес большого заспанного ворона.
– Собраны ли дрова для костра, чтобы все могли увидеть ответ духов? – спросил он.
– Да, – отвечал Боун. – Дров много.
– Теперь слушайте все, ибо слов будет немного. Я принес с собою Джелкса-Ворона, вещуна и отгадчика тайн. Черного ворона помещу я под большим черным котлом Гуниа, в самом темном углу ее хижины. Огонь будет погашен, и вокруг сгустится тьма. Один за другим вы будете входить в хижину, класть руки на котел, на время глубокого вздоха, и затем выходить обратно. Джелкс, несомненно, закричит, почуяв руки злодея. Кто знает, может, он и другим путем обнаружит свою мудрость. Вы готовы?
– Мы готовы, – раздался многоголосый ответ.
– Тогда я начинаю выкликать по очереди имена, пока не вызову всех.
Первым был вызван Ла-Ла, и он без колебания вошел в хижину. Все напрягли слух, и в мертвой тишине был слышен скрип шагов по расшатанному полу. Но это было все. Джелкс не крикнул и не подал никакого знака. Затем была очередь Боуна, ибо не исключена же возможность, что человек украл собственные одеяла, чтобы навлечь стыд на голову своих соседей! За ним последовала Гуниа, другие женщины и дети, но Джелкс не подавал знака.
– Сим! – выкликнул Сканду.
– Сим, – повторил он.
Но Сим не трогался с места.
– Не боишься ли ты темноты? – свирепо спросил Ла-Ла, довольный доказательством своей честности.
Сим усмехнулся. – Я смеюсь надо всем, потому что это вздор. Но я войду туда не потому, что я верю в чудеса, а чтобы показать, что я ничуть не боюсь.
И он смело вошел в хижину и, все еще насмехаясь, вышел из неё.
– Ты когда-нибудь внезапно умрешь, – прошептал в справедливом негодовании Ла-Ла.