Собрание сочинений в пяти томах
Шрифт:
Не одни киношники. Мною многие командуют.
Теперь накомандовал Станиславский. Прогнали для него «Мольера» (без последней картины (не готова)), и он, вместо того чтобы разбирать постановку и игру, начал разбирать пьесу.
В присутствии актеров (на пятом году!) он стал мне рассказывать о том, что Мольер гений и как этого гения надо описывать в пьесе.
Актеры хищно обрадовались и стали просить увеличивать им роли.
Мною овладела ярость. Опьянило желание бросить тетрадь, сказать всем: пишите вы сами про гениев и про негениев, а меня не учите, я все равно не сумею. Я буду лучше играть за вас.
Но нельзя, нельзя это сделать! Задавил в себе это, стал защищаться.
Дня через три опять! Поглаживал по руке, говорил, что меня надо оглаживать, и опять пошло то же.
Коротко говоря, надо вписывать что-то о значении
Все это примитивно, беспомощно, не нужно! И теперь сижу над экземпляром, и рука не поднимается. Не вписывать нельзя — идти на войну — значит сорвать всю работу, вызвать кутерьму форменную, самой же пьесе повредить, а вписывать зеленые заплаты в черные фрачные штаны!.. Черт знает, что делать!
Что это такое, дорогие граждане?
Кстати, не можешь ли ты мне сказать, когда выпустят «Мольера»? Сейчас мы репетируем на Большой сцене. На днях Горчакова [1524] оттуда выставят, так как явятся «Враги» [1525] из фойе. Натурально, пойдем в Филиал, а оттуда незамедлительно выставит Судаков (с пьесой Корнейчука) [1526] . Я тебя и спрашиваю, где мы будем репетировать и вообще когда всему этому придет конец?
1524
Н. М. Горчаков (1898–1958) — режиссер, педагог, театровед, работал над постановкой «Мольера».
1525
Премьера «Врагов» А. М. Горького в режиссуре В. И. Немировича-Данченко и М. Н. Кедрова состоялась 10 октября 1935 г.
1526
И. Я. Судаков репетировал пьесу А. И. Корнейчука «Платон Кречет» (премьера 13 июня 1935 г.).
Довольно о «Мольере»!
Своим отзывом о чеховской переписке ты меня огорчил [1527] . Письма вдовы и письма покойника произвели на меня отвратительное впечатление. Скверная книжка! Но то обстоятельство, что мы по-разному видим один и тот же предмет, не помешает нашей дружбе.
Блинов не ели. Люся хворала. (Теперь поправляется.)
А за окном, увы, весна. То косо полетит снежок, то нет его, и солнце на обеденном столе. Что принесет весна?
1527
Переписка А. П. Чехова и О. Л. Книппер. В 3-х томах. М., 1934–1936.
Слышу, слышу голос в себе — ничего!
Опять про «Мольера» вспомнил! Ох, до чего плохо некоторые играют. И в особенности из дам К. [1528] И ничего с ней поделать нельзя.
Заботы, заботы. И главная — поднять Люсю на ноги. Сколько у нас работы, сколько у нее хлопот. Устала она.
Анну Ильиничну за приписку поцелуй.
Анна Ильинична! Вашим лыжным подвигом горжусь.
1528
Л. М. Коренева (1885–1982), актриса, игравшая Мадлену. Стала прототипом Людмилы Сильвестровны Пряхиной в «Театральном романе».
Пиши еще. Представляю себе, как вкусно сидите Вы у огня.
Славьте огонь в очаге.
Твой Михаил.
110. Н. А. Булгакову. 14 апреля 1935 г.
Москва
Дорогой Никол!
Рад, что от тебя пришла весть. Писем от тебя уже давно нет. В частности, я не получил и февральского твоего письма.
Мы живем благополучно, но я навалил на себя столько работы, что не справляюсь с ней. Хворал переутомлением, сейчас чувствую себя лучше.
К сожалению моему, профессор д’Эрель у меня не был [1529] ,
О том, что в Америке играют сейчас на русском языке «Дни Турбиных», я знаю [1530] . У меня есть вырезки из американской прессы.
Я написал Фишеру вчера и прошу охранить и получить мой гонорар, но не знаю, что выйдет у них.
Большое спасибо тебе, что ты обстоятельно пишешь о «Зойкиной квартире». В свое время я послал Рейнгардт мои комментарии, как она просила. Конечно, этого совершенно недостаточно. Необходимо мое присутствие.
1529
В письме от 8 апреля 1935 г. Н. А. Булгаков спрашивает брата: «Был ли у тебя проф. F. d’Herelle — он сейчас в Париже, но был зимой в Москве — удалось ли ему добраться до тебя?»
1530
В том же письме Н. А. Булгакова: «В Северн. Америку поехала группа драматических артистов под руководством арт. Леонидова, который тебя знает. Они дают там и твою „Белую гвардию“. Перед отъездом я с ним виделся, и он обещал мне лично позаботиться о защите твоих автор. прав по этим спектаклям» (Ф. 562. К. 20. Ед. хр. 8).
На днях я подаю прошение о разрешении мне заграничной поездки, стараясь приноровить ее к началу осени (август-сентябрь, октябрь, примерно). Я прошу тебя теперь же обратиться в театральные круги, которые заинтересованы в постановке «Зойкиной квартиры», с тем, чтобы они направили через Полпредство Союза в Наркоминдел приглашение [для] меня в Париж в связи с этой постановкой.
Я уверен в том, что если кто-нибудь в Париже серьезно взялся бы за это дело, это могло бы помочь в моих хлопотах. Неужели нельзя найти достаточные связи в веских французских кругах, которые могли бы помочь приглашению?
Жди от меня дальнейших писем, а на это прошу тебя ответить незамедлительно. Целую тебя и Ивана, желаю благополучия, очень благодарю тебя.
Твой Михаил.
111. К. С. Станиславскому. 22 апреля 1935 г.
Москва
Многоуважаемый Константин Сергеевич!
Сегодня я получил выписку из протокола репетиции «Мольера» от 17.IV.35, присланную мне из Театра.
Ознакомившись с нею, я вынужден категорически отказаться от переделок моей пьесы «Мольер», так как намеченные в протоколе изменения по сцене Кабалы, а также и ранее намеченные текстовые изменения по другим сценам окончательно, как я убедился, нарушают мой художественный замысел и ведут к сочинению какой-то новой пьесы, которую я писать не могу, так как в корне с нею не согласен.
Если Художественному Театру «Мольер» не подходит в том виде, как он есть, хотя Театр и принимал его именно в этом виде и репетировал в течение нескольких лет, я прошу Вас «Мольера» снять и вернуть мне [1531] .
Уважающий Вас
М. Булгаков.
112. Н. А. Булгакову. 8 мая 1935 г.
Москва
Я был очень рад, дорогой Никол, получив твое письмо от 21 апреля 1935 года. Пока пишу только по одному вопросу. 31 июля и 1 августа 1934 года я писал уже тебе и Рейнгардт о том, что прошу срочно исправить те искажения, которые обнаружены мною во французском переводе «Зойкиной квартиры». Именно, что переводчики вставили в первом акте: «…quelques portraits de Lenine. Ce brave Illich… Je l’ai dit correctement a Staline… Staline sait ce qu’il me doit…» [1532] etc. etc… — чего у меня нет и ни в каком случае быть не может.
1531
Результатом письма стало то, что МХАТ вернулся к авторскому тексту.
1532
Несколько портретов Ленина. Этот смелый Ильич… Я сказал это вежливо Сталину… Сталин знает, что он мне должен… (фр.)