Собрание сочинений в семи томах. Том 4. Пьесы
Шрифт:
Петр(отодвигаясь). Ты только не сердись на меня, мамочка, но, право, я никак не могу отвечать за это. И Корнель не может.
Мать. За что?
Петр. Ах, мамочка, какая ты непонятливая! Ведь этого надо было ждать. И Корнель это знал. Ну, теперь уж дело прошлое…
Мать(с возрастающим ужасом). Что — дело прошлое?
Петр. И произошло страшно давно, мама… Больше получаса
Мать. Что произошло?
Петр. Ну… расстреляли меня.
Мать. Петр! (Шатается и без чувств падает на пол.)
Петр. Ах, мама! Господи, да что же это я… Помогите кто-нибудь! Ондра!
Из мрака выбегает Ондра в белом халате.
Ондра. Что случилось?
Петр. Да вот мама…
Ондра(опускается на колени возле нее, щупает пульс). Дай-ка, мамочка…
Из мрака выходит Отец в офицерской форме.
Отец. Что с ней?
Петр. Не знаю… Вдруг повалилась…
Отец. Надо быть осторожнее. (Опускается на колени возле матери.) Душенька, что с тобой?
Из мрака появляется Иржи в комбинезоне летчика.
Иржи. Здравствуй, Петр. Что, маме нехорошо? (Зажигает лампу на письменном столе.)
Ондра(на коленях возле матери). Сердце. Такие перебои… Бедняжка!
Отец. Если б мы могли кого-нибудь позвать!
Ондра. Зачем? И нас довольно. Теперь она некоторое время пролежит без сознания. Нервное потрясение. Лучше всего оставить ее в покое. Дайте какую-нибудь подушку.
Петр (собирает диванные подушки). На, бери.
Иржи(несет целую груду подушек). Вот, возьми.
Ондра. Приподыми ей голову, папа. (Подкладывает подушки.) Ну, теперь лежи себе тихонько, мамочка. (Встает.) Отойдите от нее, пусть полежит спокойно.
Отец(встает). Чем ты ее так напугал, Петр? И скажи, пожалуйста, как ты вообще здесь очутился?
Ондра.
Отец. Покажи-ка! Меткий выстрел. Собственно говоря, это очень похоже на… Как-то раз у нас поставили к стенке одного араба, угостили его по-военному свинцом… Послушай, сынок, с тобой-то это как случилось?
Петр. Поставили к стенке, папа.
Отец. Эге, братец ты мой! И стреляли, видно, солдаты.
Петр. Солдаты, папочка.
Отец. Надеюсь, Петр, ты не изменил родине?
Петр. Нет, папа. Я боролся за великое и благородное дело.
Отец. Против солдат? Что-то я никак не возьму этого в толк, мой милый!
Петр. И на нашей стороне тоже есть солдаты, папа.
Отец. На обеих сторонах солдаты?
Петр. Да.
Отец. Наши против наших?
Петр. Да, папа.
Отец. Это мне что-то не нравится, Петр. Это у вас, ребята, какая-то путаница… Ну, и ты, значит, был разведчиком, Петр?
Петр. Нет, папа. Я только писал в газетах.
Отец. Не ври, Петр. За это не расстреляли бы. У нас казнили одних шпионов да изменников.
Иржи. Теперь, папа, другие времена.
Отец. Да, по-видимому. Очевидно, мои милые, теперь у вас какие-то новые правила игры. (Поворачивается к матери.) Ну, как она?
Ондра(сидит, склонившись над матерью). Ничего. Пока еще в обмороке. Можно подумать, спит.
Петр. Ну и хорошо. Она одна может нас слышать…
Ондра. И говорить с нами. Только мамочка может нас видеть. Она еще не утратила с нами контакта.
Петр(рассеянно вертит глобус на письменном столе). Доложу вам, мои милые, мучительная была минута, когда пришлось сказать ей…
Иржи. Знаю, знаю, дружище. Чувствуешь себя невероятно глупо, как будто ты должен сознаться в какой-то проделке. (Открывает ящик письменного стола и роется в нем.) Знаете, мамочка хранит даже наши трубки?! Ну, какая же она хорошая, эта мама! А ведь при жизни, бывало, только и слышишь: «Не дыми ты здесь, пожалуйста!» (Привычным жестом курильщика машинально берет в рот пустую трубку и посасывает.) Ммм… Честное слово, здесь чувствуешь себя совсем как дома.