Собрание сочинений в шести томах. Том 6

Кочетов Всеволод Анисимович

— Совсем до недавнего времени полными хозяевами здесь были разбойники, — рассказывает Коррао, поглядывая на обступившие дорогу каменные нагромождения. — Путников они останавливали чаще всего в этой самой тесной части Соломенного ущелья.

— Мафия? — спрашиваю я.

— Нет, просто разбойники. Крестьяне, которым нечего было есть. Мафия — сложная организация, с ней ни одно правительство Италии не могло и пока не может справиться. Кроме правительства «дуче». Муссолини упрятал мафиистов в тюрьмы. Теперь на этом основании они выдают себя за борцов против фашизма. Так сказать, жертвы его!

— А почему, собственно, фашизм невзлюбил мафию?

— Потому, что он сам был достаточно мощной мафией. Никакая иная ему была не нужна.

Так вот, говорю я, здесь в большинстве орудовали не мафиисты, а те, у кого не было земли, чтобы прокормить себя и свои семьи. Это были люди, пошедшие в разбойники от крайней нужды. А мафия… Мафия — совсем другое дело. Это крепкая, разветвленная организация, стоящая на страже интересов землевладельцев. Вы же знаете, наверное, что земли Сицилии испокон веков расхватаны крупными помещиками: и своими, сицилийскими, итальянскими, и чужеземными. Громадным массивом нашей земли, например, до сей поры владеют потомки английского адмирала Горацио Нельсона. Не забавно ли? В восточной части острова, в живописной местности, совсем не такой суровой, как здесь, вы можете посетить адмиральский замок Кастелло ди Маньячи и в его церковном дворе увидеть крест из вулканической лавы с надписью: «Бессмертному герою Нильской битвы». В большинстве своем, точнее — почти все, крупные землевладельцы не живут в деревнях, а обитают в городах, понастроив там вилл и замков. А земля? Они ее или сдают в аренду, или для обработки полей нанимают батраков; батраками же командуют управители. Это в одном случае. А в другом — земля просто пустует. Ни себе, как говорится, ни людям. Ну и, конечно, при таком положении происходило и происходит немало эксцессов. Крестьяне самовольно захватывали и продолжают захватывать пустующую землю, запахивают ее… А мафия?.. Тут-то и вступает в дело мафия. Наемники помещиков запугивают крестьян: поджигают их дома, вытаптывают посевы, а то и убивают. Выстрел из ружья или из автомата в лицо — и конец.

— Вы говорите, что разбойники — это крестьяне, оставленные без земли, впавшие в крайнюю нужду. А Сальваторе Джулиано, который огонь своей банды направил на крестьян, праздновавших Первое мая?..

— Джулиано? — Людовико Коррао выпрямился за рулем. — Это — дело особое. Кстати, прошу обратить внимание: мы въезжаем, как назвал его Карло Леви в своей книге, в «печальное царство» этого самого Джулиано. — Он повел рукой по сторонам.

Устье ущелья расступилось, и перед нами распахивалась широко лежащая среди гор лиловая долина; она покато спадала к извилистому руслу пересохшей реки, над которой тесными скоплениями домиков белело несколько — далеко одно от другого — открытых солнцу, без единого пятна земли, каменных селений.

— Вот там, — Коррао указал на селение, которое сидело справа в горах, — Джулиано убил четырех человек. И вот в том, которое пониже, убивали… И в том, следующем. А мы едем в Сан-Джузеппе и в Сан-Чипирелло. Они рядом. Тут Джулиано встречался и с мафиистами и с представителями полиции. Он был таким разбойником, который отличался от других: полиция его не трогала, он с ней делился добычей. Все это, в общем-то, изрядно переплетается: мафия, разбойники, правительственные органы. И в тот день, в день бойни в Портелла делла Джипестра, разбойник Джулиано, направляемый рукой мафии по заданию тогдашнего министра внутренних дел, был орудием политической борьбы. Вот как у нас все сложно.

Коррао остановил свою машину в Сан-Чипирелло. На главной улице, возле сельского бара, нас обступили крестьяне. У всех у них были веселые, довольные лица. В чем дело?

— Мы крепко победили на выборах неделю назад. Кто «мы»? Ну коммунисты же, о мамма миа! За наши списки голосовали тысяча четыреста избирателей. За списки всех остальных партий — тысяча двести. Теперь у нас и мэр — коммунист! Вот он идет! Знакомьтесь. Джузеппе Итальяно!

После крепких рукопожатий спрашиваю:

— А фашисты участвовали в выборах?

— Фашисты?.. — Все почему-то весело

смеются.

— Да, — повторяю, — фашисты.

Спрашиваю я об этом потому, что во многих городах Италии собственными глазами видел плакаты, призывающие итальянцев голосовать за кандидатов некоего «Итальянского социального движения», и знал, что под этим псевдонимом ныне выступает фашистская партия.

— Не держим, — ответили мне. — Фашистов у себя не держим. Фашисты гнездятся в городах, а если еще и водятся в деревне, то в местностях побогаче, не в таких голодных и трудных, как наша.

— Фашисты — это одни студенты, — убежденно заявил крестьянин в зеленой старой шляпе.

— Не скажи, — возразил ему плотный, кряжистый Итальяно. — Студенты только на подхвате, для драк и беспорядков. А главная сила фашистов — ее нельзя преуменьшать, — главная их сила опирается на деньги крупных промышленников и торгашей, на аксельбанты и погоны генералов.

Заходим в бар, стоим у стойки, угощаемся своеобразным сицилийским прохладительным — мелко дробленым льдом, в который выжат сок из лимонов.

— Много дела предстоит нам теперь сделать, — рассказывает Джузеппе Итальяно. — Скверно живут наши крестьяне. Нет воды ни для полей, ни для дома. Нет электричества. Нет школы…

— Земля в этих местах раскалывается от ежегодных засух, — вступает в разговор Коррао. Он депутат парламента как раз от этого округа, он независимый, но избирался по списку компартии, его здесь все знают, и он знает всех. — По нескольку летних месяцев в горах не бывает дождя. Все из-за этого солнца! — Он указывает на огненное небо, в котором дневное светило стоит прямо в зените. — Солнцу помогает горячий африканский ветер. — Коррао протягивает руку в сторону юга. — До Африки совсем недалеко: остров Паптеллерия, а за ним уже и Тунис — пару сотен километров, если не меньше. Без воды получать устойчивые урожаи невозможно. А где ее взять, эту воду? Центральное правительство страны не очень-то жалует вниманием Сицилию. Сицилия — падчерица Италии, золушка. Нам нужны ирригационные сооружения — плотины, водохранилища, нужны электростанции. Вот уже сколько лет идет борьба за постройку одной из таких необходимых плотин. Никто по поддерживает, только мешают. Кто мешает? Мафия! Едва выйдут в поле изыскатели и землемеры — стрельба из ружей. Прогоняют. У активистов поджигают дома. Только в последнее время кое-что начинает сдвигаться с места.

Мы ходим по Сап-Чипирелло. Узкие улочки — в гору и с горы. Вместе с людьми во многих домах находятся и животные — телята, козы. Но есть дома хорошие — это дома тех, кто побогаче.

— Очень-то богатых у нас нет, — рассказывает Итальяно. — Наш крестьянин или батрачит на чужой земле, на земле ее хозяина, или арендует ее. Что такое батрак, все знают. А вот что такое сицилийский арендатор?! Наш арендующий обязан отдавать хозяину пятьдесят процентов урожая. Половину! Сейчас мы развертываем борьбу за то, чтобы отдавать только сорок процентов, а себе оставлять шестьдесят. В перспективах, почти как мечта, видятся семьдесят. А пока вот пополам. Слышали о ваших колхозах. Завидуем. Мечтаем. Два года назад сами организовали кооператив по возделыванию виноградников и переработке винограда. Дело идет успешно. Продаем очень много вина. По сто лир за литр. Но обманывают, конечно, нас перекупщики. Сто лир — это дешевле, чем кусок хозяйственного мыла, или пачка посредственных сигарет, или чашечка кофе с наперсток.

— Мы еще к вам вернемся, — говорит ему депутат Коррао, посмотрев на часы. — Съездим вместе в Портелла делла Джинестра, если у тебя будет время, Джузеппе?

— Конечно. Буду ждать.

Мы едем еще с полчаса по извилистым дорогам, все удаляясь от берегов острова в его гористую, каменную глубь.

Среди очередной долины, на открытом, испепеленном солнцем месте, без единого деревца вокруг, одиноко стоит обширный двухэтажный дом.

— Мое владение, — еще издали указывает Коррао. — «Мандриа нова». «Новое стадо».