Собрание сочинений В. К. Арсеньева в одной книге
Шрифт:
В настоящее время в Уссурийском крае начинают работать партии таксаторов по лесоустройству. Какой может быть разговор о лесоустройстве, когда кругом горят леса? Не с этого надо начинать. Сперва надо остановить пожары. Какое же это устройство лесов, когда сгорает весь молодняк, все то, что за год успеет засеяться и дать ростки!?
Как только пожары прекратятся, даже такие пустыри, как окрестности села Кремова, сами зарастут и без содействия человека.
Геология этих мест очень проста. Село Кремово находится в долине реки Лефу, окаймленной с северо-запада горами, а с востока цепью холмов, переходящих к реке в пространные пологие увалы; к северу далеко виден горизонт, в том направлении, куда течет Лефу. Денудационные процессы сильно изменили первоначальную физиономию страны.
Здесь геология выразилась в сильнейших размывах (эрозия). Сглаженные контуры, плоские холмы
Северо- восточные увалы и холмы (в направлении от Кремова) состоят из какой-то породы очень красивой, блестящей, волнистой, мягкой и на ощупь маслянистой, наподобие талькового камня. Южнее, с той же правой стороны реки обнажаются порфиры.
Если итти по дороге в д. Ляличи, то с левой стороны в одной версте от нее и в шести верстах от Кремова есть следы древнего поселения. Здесь дорогу пересекает извилистый сухой и мелкий овраг. Вода в нем бывает только в дождливое время года. В этом овраге есть две небольшие ямки, или болотники, со стоячей водой. Это дало повод предположить, что ямки не что иное, как старинные колодцы, занесенные песком и илом. Раскопки болотинок подтвердили это предположение. В глубине ям под водой оказался деревянный дубовый сруб. Дерево почернело от времени и перегнило уже настолько, что легко раздавливается руками. Как раз против колодцев на краю оврага видны какие-то бугры, своим белым цветом резко отличающиеся от окружающей их черной пашни. При ближайшем знакомстве с ними выяснилось, что эти бугры — места старинных покинутых жилищ; в середине бугров были слабые намеки на углубления. И земляные бугры и колодцы нельзя отнести к глубокой древности. По всей вероятности раньше здесь жили инородцы.
II
Село Кремово был наш сборный пункт. Сюда должны были съехаться все участники экспедиции. Надо было купить лошадей, приучить их к седловке и приспособить вьюки. На все на это ушло времени около семи суток. 19 апреля все было готово, выступление было назначено на 20-е число. Однако еще с вечера 18 апреля видно было, что в близком будущем погода должна измениться к худшему: все небо было затянуто паутиной высоких слоистых облаков; около солнца появились венцы (гало) с внутренней хроматизацией. Надо было ждать дождя. И действительно, в ночь с 19 на 20 апреля пошел сильный дождь, который не прекращался и весь следующий день. Мы попробовали было итти, но увидели, что будет трудно, тем более что все чины отряда были одеты по-летнему, в одни только рубашки. Как это ни было неприятно, но пришлось этот день провести в Кремове. К вечеру 20 апреля дождь начал стихать, и на другой день посветлело.
От села Кремова к реке Лефу есть две дороги. Одна кружная- через село Осиновку — большая, широкая дорога, но грязная, сильно разбитая; другая прямая проселочная, проложенная самими крестьянами через горы. Местные жители говорили, что эта дорога удобна только в сухое время, что на пути она пересекает ручьи и болота, которые теперь после дождей стали непроходимыми. Наш выбор остановился на этой последней.
21- го числа мы оставили сборный пункт. Дорога наша шла на север по «ключику», медленно подымаясь в горы. Дожди промыли в ней глубокие рытвины. Во многих местах лежал еще снег. Сначала люди выбирали, где посуше, но потом, промочив ноги, шли уже без разбора, где попало.
Обыкновенно в этих местах уже в конце марта появляется зелень. Теперь же несмотря на то что был конец апреля, зелени нигде не было видно. — Весна запоздала. Даже почки на деревьях и те оставались еще нетронутыми. И немудрено, при такой низкой температуре!
Около полудня на короткое время выглянуло солнце и разом осветило соседние горы. Они более чем наполовину были покрыты снегом. Холодный ветер и низкая температура воздуха сразу стали понятны. Значит, в то время, когда в долинах шел дождь, в горах падал снег. Можно было вперед сказать, что пока снег этот не стает, погода все время будет стоять холодная.
Через несколько минут солнце снова скрылось в тучах.
После перевала дорога поворачивает на восток-северо-восток и идет по долине «Горелого Ровка». Здесь в горах растут редкие дубняки, даурская береза, ольха и осина. Ветви деревьев ветрами загнуты в одну сторону, к западу. Пока дорога шла горами, она была твердая, каменистая, но на спуске в долину реки Лефу сразу стала топкой и вязкой.
В канавах в уровень с дорогой по обе ее стороны
На этом почтовом тракте грязь стояла еще более невылазная. Навстречу нам попались «обывательские». Две тощие лошаденки, запачканные грязью выше чем по брюхо, надсаживаясь и вытянув шеи, тянули такой же грязный тарантас с кузовом сзади. Мужичок славянского типа с русой бородой в рваном зипуне, перешитом из солдатской старой шинели, сидел на козлах, усиленно дергал вожжами и криками, свистками и всем своим существом старался подбодрить лошадей. Тарантас переваливался из стороны в сторону; колеса вязли по самую ступицу. Из глубины тарантаса выглянуло на нас чье-то испуганное и измученное лицо. Седок держался руками за стенки кузова, чтобы не ушибиться и не вывалиться совсем из тарантаса. Во время распутицы по такой дороге лучше итти пешком, чем подвергать мучениям себя самого, лошадей и возницу. Наконец, лошади остановились. Как ни старался подбодрить их мужик, ничего не помогало. Лошади стояли, раздув ноздри, и тяжело и порывисто дышали. Мужичок слез с тарантаса и стал что-то поправлять на конях. Мы пошли дальше и через четверть часа вошли в деревню.
Деревня Лефинка на левом берегу реки, а Казакевичева — на правом. Достаточно было переехать только через мост, чтобы очутиться в другой деревне. Река Лефу разлилась и затопила дорогу; вода обошла мост с обеих сторон так, что мост очутился как будто посередине реки. Сообщение между деревнями было прервано.
Деревня Казакевичева имеет смешанное население. У самой речки на месте бывшей почтовой станции Лоренцовой теперь поселился местный старожил, крестьянин Степан Кулеш со своими сыновьями. Рядом с ним живут китайцы — пять фанз, а дальше хуторами вплоть до деревни Николаевки разбросались 69 корейских фанз. Одна из китайских фанз, находящихся на земле Кулеша, была притоном опиекурилыциков и игорным домом.
В ночь с 22 на 23 апреля к опиекурильне пытались пробраться хунхузы. Слух о большом количестве опия, хранящегося в фанзе, и деньги игроков были хорошей приманкой. Но, узнав о прибытии нашего отряда в Лефинку, хунхузы отложили свое нападение и скрылись в одной из корейских фанз. На рассвете корейцы узнали об этом и стали их искать. Хунхузы бросились бежать и начали из револьверов отстреливаться от преследователей. Они бежали к реке Лефу, к тому месту, где накануне видели лодку. Но лодки там не оказалось: ее случайно перевели в другое место. Корейцы задержали одного хунхуза и обезоружили его, а двое других бросились вплавь через реку. Корейцы открыли по ним огонь из ружей. Судьба этих двух хунхузов неизвестна. По всей вероятности, хунхузы были убиты, только корейцы не хотели об этом говорить. Корейцы торжествовали: пойманного хунхуза они привязали к столбу у самой дороги. Вид разбойника был ужасный. Веревки, опутавшие его, глубоко врезались в его руки и ноги, лицо было избито, из носу шла кровь; он слабо шевелил губами, время от времени выплевывал выбитые зубы и злобно глядел на окружающую его толпу. Отобранный у него револьвер был у корейцев и переходил из рук в руки. Как и надо было ожидать, китайцы относились к поимке хунхузов весьма равнодушно. Интересно, что местные китайцы, как об этом говорили все, еще за несколько дней вперед знали о предполагавшемся на них нападении, но ничего не дали знать русским властям и сами никаких мер не приняли. Чем это объяснить? Очень просто. Китайца, который выдал хунхузов, который не оказал разбойнику гостеприимства или своевременно не дал знать о действиях и намерениях русских, ждет мучительная смерть от руки мстителя. Бывали случаи, когда китайцы, выведенные из терпения тяжкими поборами хунхузов, выдавали их русским властям. Начиналась судебная волокита. А кто виноват, что эти хунхузы резали человеку горло и отбирали у него деньги? А кто может доказать, что оружие, найденное при них, предназначалось именно для разбоя, а не для самообороны? В результате за недостатком прямых улик хунхузы оправдывались судом и выпускались на свободу. Й первым делом освобожденных хунхузов была месть, если эту миссию не успели еще выполнить их сообщники. Китайцы убеждены, что русские покровительствуют хунхузам или в лучшем случае терпят их, что хунхузов «наплодили» сами русские и что русские, если бы пожелали, давно освободились бы от них. Пожалуй, в этом есть и доля правды!..