Собрание сочинений. Т. 3. Глаза на затылке

Сапгир Генрих Вениаминович

«В нашей столовой…»

В нашей столовойЧеловек с лицом как смятый блинПальцемПроталкивает в рот блинКуда деликатнее ест кошкаНекоторое времяОна делает вид что совершенно не голоднаЗатем осторожно подцепляет когтемКусок трескиКак вилкойНо глядя на человекаКоторый проталкивает в рот пищуПальцемЯ ощутилПрикосновение истины

«Когда я остаюсь наедине с собой…»

Когда я остаюсь

наедине с собойКогда я впору сам себеИ не жмет ни в плечах и ни в бедрахЯ ощущаю радостную пустотуИ она оборачивается полной свободойЯ опрокидываюсь в самого себяЯ обнимаю самого себяЯ купаюсь в самом себеИ мне совсем не тесно и не скучноВ космосе скроенном по моему размеруЯ сижу в кувшине полном солнцаКак оно проникает сюда не знаюА во мне простирается солнечная долинаГде желтее поле сурепкиИ две пятнистых коровыИ всё это солнце как ветерИ весь этот ветер как солнцеВ кувшине солнечный ветерВ долине ветренное солнцеИ всё это наверное я сидящий на корточкахИ обнимающий сам себя за плечи

«Воробей на перилах балкона вертит головкой…»

Воробей на перилах балкона вертит головкойИ я невольно повторяю все его движенияКто из нас улетел – воробей или я?Кто из нас улетел – небо или перила балкона?

«Круглобедрый смуглоколенный кувшин…»

Круглобедрый смуглоколенный кувшинПолногрудый кувшинКувшин с двумя маленькими пяткамиКувшин с прохладными гладкими ляжкамиКувшин с божественным пахомПоросшим курчавыми волосамиРоза твоя полураскрыта кувшинИз тебя можно пить по два нет по три раза в день

«Я сердцем ощутил тяжесть розы…»

Я сердцем ощутил тяжесть розыКолыхающейся под ветром с моряТень белесого облакаПоселила во всем неуверенность и смятениеОсколок бутылки блеснувший на берегуЗажегся во мне ослепительным светом истины

«Если бы всё…»

Если бы всёБыло ничемЭто ничтоБыло бы всем

«Со всей своей зеленой тенью…»

Со всей своей зеленой теньюС поросшими мохом голыми стволамиСо всеми своими гладкими листочками и птицамиСо всеми капельками росыС мужчиной который забрался в ее глубинуИ приспустив штаны сидит на корточкахМожет быть вся эта самшитовая роща —Одна вечно зеленая трель соловья

«Я сижу в комнате за пишущей машинкой…»

Я сижу в комнате за пишущей машинкойИ гляжу на меня который сидит на балконеСпиной к окнуИ глядит на людей которые неторопливо бредутК полуденному морюЯ сижу откинувшись в кресле самолетаИ гляжу на меня который сидит за пишущей машинкойИ глядит на меня сидящего на балконеСпиной к окнуИ глядящего на людей которые неторопливо бредутК полуденному морюИ множество я в равных частях светаЗатерянные во времениГлядят на меня сидящего откинувшись в кресле самолетаИ глядящего на меня за пишущей машинкойКоторый глядит на меня сидящего

на балконеСпиной к окнуИ глядящего на людей которые неторопливо бредутК полуденному морю

«В четыре утра меня разбудил соловей…»

В четыре утра меня разбудил соловейСоловьиный Паганини – сказала женаМой слух раскрылся – действительноВ мире птиц музицировал МоцартЯ лежал откинув одеялоСонно плавая в воздухеИ соловьиные трели омывали холодомЕе ставшее легким телоТак с четырех до половины шестогоМы купались в соловьином пенииА потом повернулись друг к другуИ предались утренней любви

«Как ни странно не этот кувшин…»

Юрию Соболеву

Как ни странно не этот кувшинКоторый стоит на столеЯ сначала увидел в себеЯ хотел поставить его на столНе выронил – и он разлетелсяНа тысячу мелких черепков!

«Я прохожу сквозь свое незримое Я…»

Я прохожу сквозь свое незримое ЯКоторое стоит посередине комнатыКак манекенДва невидимых ЯСтоят на фоне большого окнаКак будто беседуяМне надо выйти на балконИ я прохожу насквозьТри прозрачных ЯТеперь я стараюсь их не задетьВ комнате становится тесноТри Я – посерединеИ два – по угламИх контуры угадываются не зрениемИ вдруг я почувствовалСколько Я наслоенных во времениОни переполняют комнатуИ землю и небо за окномХорошо что Вселенная это не просто орех

«Блаженное существо…»

Блаженное существо —Из одних раздутых ноздрейВпивает летящую влагу и сольКлубок рук и копытКатается по серому пескуОставляя дорожку взрыхленных следовНо вот развернулосьОдной ушной раковинойИ слушает нарастающий грохот волнМножество лошадиных глазУставились в до того ослепительное —Просто бесцветное небоНеужели это богоподобное существо – я?

«Раскатываясь постепенно…»

Раскатываясь постепенноВсё шире на гальку ложится пенаА там вдали всё солнечно – туманноТревожно и неопределенноСловно все знойно – пустые дниПереслоились с ветреными и дождливымиМай 1974 – Пицунда

ДОПОЛНЕНИЯ К «КИПАРИСАМ ВО ДВОРЕ» 1

«Так расходились круги на воде…»

Так расходились круги на водеГде плавали листья ивыФорели как серые стрелыПод ними ходили в фонтанеМы пили вино МукузаниСмотрели на серый и белыйМы были кажется счастливыМы были и здесь – и нигде

1

Стихотворения из машинописной версии цикла «Кипарисы во дворе», которая была подарена Сапгиром поэту Яну Сатуновскому с инскриптом: «Ян – главное здесь Пицунда. Генрих <подпись>. 27.I/75 г.». Стихотворения открывали собой цикл, отличающийся от вышеприведенного составом и редакциями отдельных входящих в него текстов. – Прим. ред.