Собрание сочинений. т. 5
Шрифт:
Но мало-помалу его голос приобрел всю свою силу. Он наполнил зал своим ревом, он бил себя кулаком в грудь.
— Нас обвиняли в отсутствии религии. Это ложь! Мы — почтительные дети церкви, мы имеем счастье верить… Да, господа, вера — наш проводник и наша опора в деле управления, которое подчас так тяжело выполнять. Что сталось бы с нами, если бы мы не предавались в руки провидения? Единственное наше притязание — быть смиренными исполнителями его замыслов, покорными слугами воли божьей. Только это позволяет нам говорить громко и творить хоть немного добра… Господа, я радуюсь случаю со всем рвением истинного католика преклонить колени перед высшим первосвященником, перед августейшим старцем, бдительной и преданной дщерью которого Франция останется навсегда.
Рукоплескания предупредили конец его фразы. Торжество превратилось
У выхода Ругона поджидала Клоринда. В течение трех лет они не обменялись ни словом. И когда он появился, явно помолодев, сделавшись как-то тоньше и легче после того, как в один час отверг всю свою политическую жизнь, чтобы под покровом парламентаризма удовлетворить свое неистовое желание власти, Клоринда, поддавшись порыву, пошла к нему навстречу с протянутой рукой, с нежными, влажными, ласкающими глазами и сказала:
— А вы все-таки человек изрядной силы!
Комментарии
Пятый роман цикла «Ругон-Маккары» — «Проступок аббата Муре» вышел в апреле 1875 года в издательстве Шарпантье.
В первом перечне романов «Ругон-Маккары», который набросал Золя в конце 1868 года, приступая к осуществлению задуманного цикла, упоминается «роман о священниках». Из этого замысла впоследствии выросло два самостоятельных произведения: «Завоевание Плассана» (1874) и «Проступок аббата Муре». Название последнего романа впервые встречается в перечне произведений, составленном Золя в 1869 году для издателя А. Лакруа. По этому плану 1869 года цикл «Ругон-Маккары» должен был состоять только из десяти романов. Золя писал: «Содержание одного романа — религиозные увлечения изображаемого времени». «Влюбленный священник, — отмечал писатель, — прекрасная тема для драмы, в особенности если этот священник рассматривается под углом зрения различных влияний наследственности».
Золя начал писать роман летом 1874 года. Он работал много и упорно. Сюжет произведения представлял для писателя большую трудность. Католическое богослужение, психология религиозного экстаза — все это требовало специального тщательного изучения. Друг писателя Поль Алексис вспоминает: «Этот роман доставил ему труда, пожалуй, больше, чем многие другие. Ему пришлось сделать целую груду различных выписок. В течение нескольких месяцев его стол был завален разными религиозными книгами». Священник маленькой церкви в Батиньоле, предместье Парижа, где летом 1874 года жил Золя, с удивлением замечал во время ранней обедни среди немногих прихожан фигуру парижского писателя и начинал подумывать о возможности религиозного обращения этого известного нечестивца и вольнодумца. Однако священник ошибался.
Тщательно изучая мельчайшие подробности церковной службы, делая пространные выписки из книг испанских иезуитов о мистическом культе девы Марии, штудируя книгу «Подражание Иисусу Христу», Золя собирал материал для нового антиклерикального произведения.
Много усилий потребовала от писателя идиллическая часть романа — описание парка Параду (Paradis — рай), на фоне которого развертывается трагическая любовная история Сержа Муре и Альбины. Золя поместил деревню Арто — приход аббата Муре — и парк Параду в окрестностях Экса Прованского (Плассана), города своей юности, где он знал все тропинки и ущелья. Но, чтобы создать роскошную, живописную картину растительности парка Параду, писатель специально изучал каталоги трав и цветов, проверял их во время своих многочисленных посещений Ботанического сада и агрономических выставок. Среди прочих подготовительных материалов к роману интересно отметить юношеское произведение писателя «Дневник выздоравливающего», написанный в 1858–1859 годах. Отдельные страницы этого дневника Золя использовал для описания состояния выздоравливающего Сержа Муре (начальные главы II части романа).
В рукописном фонде Золя, хранящемся в Национальной библиотеке в Париже, особый интерес представляют страницы так называемого «Наброска», который Золя составлял к каждому роману, прежде чем начать его писать. В «Наброске» писатель излагает сюжет романа, план развития действия, подробно раскрывает замысел произведения, дает развернутые характеристики персонажей. При изучении «Наброска» видно, что роман, задуманный вначале только как исследование о проблеме наследственности,
Воплощением антигуманистического религиозного фанатизма в романе выступает брат Арканжиас. Золя писал о нем в «Наброске»: «Брат Арканжиас, сорока пяти лет, из конгрегации христианского просвещения. Неотесанный, невежественный, грязный крестьянин, упрям, как скотина, весь охвачен католическим фанатизмом… Он представляет в романе бога карающего, бога ревнивого и страшного. Он — воплощенный катехизис…» Золя далее особо отмечает: «Не придавать этой фигуре ничего возвышенного, подчеркивать отвратительные и вульгарные стороны… Грязь безбрачия».
Религиозному аскетизму, грубому фанатизму в романе противопоставлена пантеистическая тема. Парк Параду, на фоне которого развертывается любовная идиллия, приобретает символическое значение; он становится воплощением извечных животворных сил природы. «Роман — долгая идиллия, подробный анализ чувств человека, пробуждающегося только в 25 лет». Эта лирическая тема составляет своеобразие романа «Проступок аббата Муре». Золя писал в «Наброске», что в истории любви Сержа и Альбины он хотел повторить библейскую легенду об Адаме и Еве в раю. «Роль библейского сатаны исполняет природа, это она соблазняет Сержа и Бланш (Альбину)».
Отсюда то большое значение, которое Золя придавал описаниям парка. Живописуя на протяжении целых страниц красоты Параду, Золя стремится показать тесную связь между жизнью природы и развитием чувства героев. «Четыре фазы любви соответствуют изменению пейзажа», — записано в «Наброске».
В описание пейзажа окрестностей Экса Прованского (Плассана) и имения Галлис, находившегося недалеко от Экса — прообраза Параду, — Золя привносит черты живописного импрессионизма. Он тщательно отмечает изменение пейзажа, окраски цветов в зависимости от времени суток, от освещения. В этой связи интересно замечание самого Золя, приведенное в статье Анри Гертца «Золя — свидетель истины» (журн. «Эроп», 1952, № 83, 84): «Вы, наверное, заметили близость к живописи во всех моих произведениях, но нигде связь с творчеством художников не проявилась так тесно, как в „Проступке аббата Муре“. Художники научили меня по-новому живописать словами. Романом „Проступок аббата Муре“ я возвысил и очистил драму Ругон-Маккаров, приобщив их историю к высшему миру природы и гармонии искусства».
Эту поэтическую живописную сторону романа высоко оценили многие современники Золя.
Ипполит Тэн писал Золя в письме: «„Преступление аббата Муре“ выходит за рамки жанра романа. Это поэма! Парк, простирающийся на двадцать километров, — это Эдем, долина Кашмира!»
Особенно горячо восхищался романом Мопассан. «Что касается лично меня, то от начала до конца книги я испытывал странное ощущение: я не только видел, но как бы вдыхал то, что вы описываете, ибо от каждой страницы исходит крепкий, дурманящий аромат. Вы заставляете нас ощущать землю, деревья, брожение и произрастание; вы вводите нас в мир такого изобилия, такого плодородия, что это ударяет в голову… Я совершенно охмелел от вашей книги» (апрель 1875 года).