Собрание сочинений. Т.4.
Шрифт:
Неприятель не должен был заметить, в каком направлении происходит перегруппировка наших сил, поэтому перемещение на исходные позиции происходило ночью. В темноте, по занесенным снегом дорогам ускоренным маршем спешили гвардейцы на север. Здесь уже не было больших лесных массивов, одни мелкие рощицы, и с наступлением рассвета в них должны были разместиться несколько пехотных полков. Батальон Аугуста Закиса достиг своей рощи до восхода солнца. Сжавшись, как сельди в бочке, стрелки просидели там весь день и, хотя было довольно холодно, костров не разводили, чтобы не выдать врагу своего присутствия.
Все
Вот почему Аугусту Закису в тот день казалось, что время ползет как улитка. Но долгие часы напряженного ожидания — это тоже была борьба. Яростная битва — без единого выстрела, без единого возгласа — началась еще вчера, когда они в сумерках оставили свое прежнее расположение.
Обедал Аугуст вместе с Аустрой и Петером Спаре, так как от штаба его батальона до третьей роты батальона Жубура было не больше двухсот шагов. Молча они открыли консервные банки и выковыривали ножами кусочки мерзлого мяса.
— Завтра мы будем еще на один шаг ближе к Латвии, — сказала Аустра.
«И еще на шаг дальше от Лидии…» — подумал Аугуст и невольно посмотрел на северо-восток, как будто там, за озерами и болотами, увидел ту, с которой никогда не расставался в мыслях. Меж елей завывал ветер, осыпая наземь снежную пыль. Везде звучали приглушенные людские голоса. Аугуст Закис долго глядел на сестру, на Петера, на стрелков. «Будем ли мы в другой раз сидеть так вместе? Может быть, это последний вечер… а потом останутся одни воспоминания».
О том же подумал он, когда к ним подошел Андрей Силениек. Виски у него запорошило снегом, и он казался седым.
— Скучно ждать?
— Так точно, товарищ гвардии подполковник, — ответил, вставая, Аугуст.
— Теперь вы покажете, так ли хорошо обучают на этих курсах, как все уверяют, — пошутил Силениек. — Командир полка говорит, что это будет самый настоящий выпускной экзамен.
— Понимаю. Постараюсь выдержать.
— Ты выдержишь. В тебе никто не сомневается. Главное — всем надо выдержать.
Побыв немного в батальоне и поговорив со стрелками, Андрей Силениек ушел в штаб полка, который расположился в другой роще.
«Счастливый человек, — подумал Аугуст Закис, провожая его взглядом. — Все его любят».
Солнце садилось, на западном крае неба все полыхало, как в жерле гигантской печи.
— Быть метели, — говорили бойцы.
Фронт в этом месте сохранял стабильность целых девять месяцев. Отдельные стычки, действия разведчиков, прощупывание противника небольшими местного характера ударами — больше ничего за это время здесь не происходило. Отсюда линия фронта, извиваясь, тянулась на северо-восток, вплоть до городка Холм на Ловати, образуя на карте широкий длинный язык. Каждый укол в его основание обязательно заставил бы немцев втянуть этот язык; возможно, именно поэтому командование выбрало это место для удара Гвардейской латышской дивизии.
Проведя все лето в беспрерывной боевой подготовке и серьезной тренировке, стрелки впервые после долгого перерыва в ночь на 13 января 1944 года вступили в
Незадолго до полуночи батальон Аугуста Закиса занял исходные позиции. Было известно, что в наступлении будут участвовать все полки дивизии: решающего успеха надо было достигнуть в этом первом ночном бою, до рассвета. Внезапность, быстрота и натиск, непрерывное движение на запад — через железнодорожную линию и большак Новосокольники — Новоржев, до вереницы высот, до уцелевших сел и синих лесов, манивших взгляды стрелков.
Наступление началось сразу после полуночи. Сквозь проделанные саперами проходы в проволочных заграждениях и минных полях гвардейцы ринулись вперед. Короткий яростный бой — и снова быстрый бросок вглубь обороны противника. Движение вперед было настолько стремительным, что немцы не успели даже связаться со своими штабами, — вся связь была нарушена, и в линии фронта образовался глубокий прорыв. Некоторые наши части уже были недалеко от железнодорожной линии.
Командный пункт полка находился в небольшой роще — в трехстах метрах от переднего края. То была маленькая землянка, вырытая на восточном склоне пригорка. Саперы устроили ее накануне на скорую руку. Вход был завешен палаткой. Потолочный настил был так тонок, что предохранял самое большее от осколков мин.
В тесном помещении, слабо освещенном карманным фонариком, сидели командир полка Соколов, Андрей Силениек и телефонист. Начальник штаба находился в другой землянке. Все были в полушубках и ушанках. В короткие промежутки, когда замолкал телефонный аппарат, телефонист, пожилой сержант с худым, словно закопченным лицом, хлопал руками по бокам и грел дыханием пальцы.
То Соколов, то Силениек брали трубку и говорили с командирами батальонов.
— Что, жарко? — кричал в трубку Соколов. — Не думайте, что вам одним. Проверьте фланги, чтобы не оторваться от соседей. Ваш правый сосед уже приближается к железнодорожной насыпи. Ни в коем случае не отставайте от него. Через пятнадцать минут доложите обстановку.
Положив трубку, Соколов обернулся к Силениеку. Лицо у него было серьезное, даже хмурое, но по беспокойному блеску его глаз Андрей видел, что командир полка доволен тем, что происходит там, снаружи.
— Второй батальон, кажется, уже осуществил прорыв первой линии неприятеля, — сказал Соколов. — Молодец этот капитан Закис. Только все еще горячится. Но сегодня мы не имеем права путать…
— Закис не напутает.
— Я тоже так думаю, но сегодня ночью одной надежды недостаточно. Должна быть полная уверенность. Сейчас надо ввести в прорыв батальон Жубура и развить достигнутый успех. Андрей Петрович, придется мне сходить туда, надо самому посмотреть, как они управляются. Если позвонит генерал, доложи ему обстановку и скажи, что я…
— Почему ты? Ведь тебе сейчас нельзя выпускать из рук управление боем. В батальоны пойду я. Задача настолько ясна, что даже я ничего не напутаю.
У них не было ни времени, ни расположения вести вежливые препирательства. Дело ведь было не в том, чтобы выказать перед другим свое мужество — они достаточно хорошо знали друг друга, да Соколов и сам понимал, что целесообразнее пойти к месту прорыва Силениеку. Обоим батальонам было нужно скорее моральное подкрепление, а кто мог подбодрить людей лучше Андрея?