Собрание сочинений. Том 1. Рассказы и сказки
Шрифт:
У других — побольше — были голова, хвост и ножки с очень тонкими пальчиками.
У третьих были ручки и ножки, и хвост. Ручки короткие, хвост и ножки длинные. Эти головастики ручками цеплялись за края листьев и высовывали из воды носы.
Некоторые из них наполовину вылезли из воды на листья.
А другие совсем вылезли из воды, сидели на листьях и грелись на солнце. У них на месте хвоста был только пупырышек.
Но это были уже не головастики, а настоящие маленькие лягушки.
По воде, между листьями, бегали тонкие водомерки. Расставив ножки, они скользили по воде и прыгали по ней, как по твёрдому стеклу.
Но всех забавнее были капельные жучки вертячки. Целая стая их без отдыха, без передышки кружилась у берега в быстром-быстром-быстром вальсе.
Глядя на них, Алла забыла даже, что перед ней страшный Зелёный пруд. Она нагнулась над водой, чтобы получше рассмотреть вертячек. Но в тот же миг они вдруг исчезли под водой.
Это тень от Аллиной головы упала на весёлых жучков и напугала их.
— Не мешай им, не мешай! — зашипела Нонна. — И смотри, какие гладыши… кувырканчики… Вверх ногами бегают!
Под водой вверх и вниз носились гладкие, как очищенное подсолнечное семечко, клопики. На переднем круглом конце их тельца были, точно нарисованные, глаза. Пониже шевелились четыре крошечные ручки, а посредине тела торчали будто воткнутые в бока булавочные вёсла-ножки.
Гладыши махали ножками-вёслами и толчками неслись вниз по дну. Потом вдруг переставали работать ножками, и их разом подкидывало кверху. Они стукались острым кончиком тела в водяной потолок, да так и оставались висеть вверх тормашками, широко раскинув ножки в стороны.
— Фокусники какие! — недовольно сказала Алла. — Пусть как следует плавают.
Она сунула руку в воду, схватила одного. На ощупь он был гладкий и жёсткий. Он шевелил ножками, вырывался из пальцев. Алла положила его на воду плашмя, на грудь, и сказала:
— Вот так плавают. Понимаешь?
Но гладыш мигом перевернулся опять головой вниз и сильными толчками ног помчался ко дну.
— Ай, паук! — вскрикнула Нонна.
С берега на воду, как на лёд, сошёл мохнатый паучок. Он нырнул — и вдруг сзади у него оказался серебряный воздушный шарик с горошину.
Паучок поднырнул под водоросли и отпустил свой воздушный шарик. Шарик полетел вверх, но сейчас же запутался в густой сетке паутины, сплетённой между водорослями. Тут он и остался, сверкая в тёмной воде, как маленькая полная луна.
Паучок деловито поднялся вверх, вылез на лист. Он посучил задними ножками в воздухе и опять нырнул. И опять у него на брюшке оказался серебряный воздушный шарик с горошину.
Паучок выпустил второй шарик под паутинную сетку. Шарик стукнулся о первый шарик, оба лопнули
— Догадалась! — говорит вдруг Алла. — И совсем никакой здесь не бал, а все работают. Паучок таскает воздух в паутинных мешках.
— Ничего не работает! — говорит Нонна. — Он играет воздушными шариками.
— Нет, не играет: он строит себе под водой дом. Гляди!
Алла схватилась за ветку, свисавшую с берега, Нонна ухватилась за Аллу, и обе девочки наклонились над водой.
Вдруг — трах! — ветка сломалась. Алла и Нонна вскрикнули — и полетели в пруд.
Вода с шумом всплеснула под ними, пошли круги, и во все стороны от них поскакали перепуганные водомерки.
Мать вернулась домой поздно: солнце уже садилось. Она стала у всех расспрашивать, где девочки. Оказалось, никто не видел, куда они пошли.
Мать выбежала на крыльцо, звала, кричала, — девочки не отвечали.
По саду между деревьями медленно пробирался тяжёлый туман.
Мать побежала в самый тёмный, самый страшный угол сада. Раздвинула руками колючие лапы елей-великанов и остановилась, глядя на пруд, не в силах вымолвить слова.
В тумане на берегу двигались две фигурки. Одна фигурка говорила Аллиным голосом:
— И стрекозы не танцевали: они гонялись за мухами. Одна поймала на лету муху, опустилась на куст и съела её.
Другая фигурка отвечала голосом Нонны:
— А гладыши кверх ногами бегали? Бегали, бегали!
— Дети! — крикнула мать.
Девочки бросились к ней, обняли, и Нонна быстро-быстро заговорила:
— Мамочка, мамочка, ты не брани нас: мы не нарочно! За нами стрекозка прилетала. А потом мы полетели в воду, и надо же было высушить платья, пока солнышко.
— Упали в пруд?! — Мать ахнула и руками всплеснула.
— И вовсе он не страшный Зелёный пруд! — заговорила Алла. — Совсем и не сосучий и не очень глубокий: только до пояса.
Она строго посмотрела на мать и прибавила:
— А ты говорила — с покрышкой…
— И, знаешь, — говорила Нонна, — когда солнце ушло за ёлки, красавица Белая Лилия закрыла зелёный венчик, своё белое личико в нём спрятала и — вот хитрая! — утянулась под воду. И бал кончился..
— И неправда! — перебила Алла. — Никто и не танцевал: тут все работали. Правда ведь, мама?
— Нет, танцевали, танцевали!
— Ах, погодите вы, дети! — сказала мать. — У меня от вашей трескотни голова разболелась. Марш отсюда, живо! — И, схватив девочек за руки, повела их домой.
Так и не узнали Алла с Нонной, играли в пруду головастики, водомерки, жучки вертячки, гладыши и водяной паучок или занимались делом,