Собрание сочинений. Том 1. Священное одиночество

Ростокин Виктор

«Есть в человеке странная черта…»

Есть в человеке странная черта…Коль подошел к горе, то непременноКарабкаться начнет по крутосклонуБез всякой цели. Так же без нуждыОн спустится в расщелину, в которойПоток клокочет, камни превращаяВ песок, а белый свет в летучихМышей, холодных, липких, как листва,Осклизло почерневшая в предзимье.Он, человек, над бездною повиснет,А повисев минуту иль подольше,Полезет по скале, рискуя жизнью.Там, наверху, с усмешкой его спросят:«Ну, расскажи, чего ты видел, слышал?Зачем ты в сатанинскую утробуПопер, не пожалев своей башки?»Он как бы в оправданье кинет взглядомВ глубь беспросветную и тихо покачаетОн головою, пестрой от седин,Заложит руки за спину, пойдетСпокойно, будто по лужайке ровной,Неимоверно узкою тропой,Нависшей над

неведомою бездной.

Старуха

Усохла, постарела,Глядит на небеса.На ветку птица села,Встревоженно пропела.Сронилася слеза.Дороги нет обратной.Она и не нужна:Распахнут вход «парадный»,Ждут ангелов отряды —Их заповедь красна:Доставить душу к Богу,Лишь встанет на крыло.Еще… еще немного…Торжественно и строго…Но вовсе не прошло…

«Ночной грозы двоякий смысл…»

Ночной грозы двоякий смысл:До смерти напугать,Потом святой водицей смытьСтрах… силушку отдать…Мать кротко молится в углу.Попрятала детей.Слова роняет: «Не смогу…Меня, Господь, убей…»В огне выныривает мужПортретом на стене.Он сгиб от лихоманских стужСудьбы. Не на войне.В его глазах болит вина.Ей, бабе, тяжело,Ей не помочь. Страшна стена.Быльем все поросло.Но вот и отлегло…Она с коленей подняласьИ подошла к окну.Шел дождь, отрадою светясь.Так шел и в старину.Засуха смыта. Будет рожь,Картошка, огурцы.Покойно спят (их не тревожь!)Кровинки-огольцы.

Я их окликаю

1

Мои хуторяне-ровесники(Несладкой была у них казнь!),Кто раньше, кто позже на местномКладбище рядком улеглись.Иду от могилы к могилеС печально склоненной главой:Владимир, Дмитрий, Василий,Вставайте, идемте со мнойНа берег покойной Паники,Бутылку вина разопьемИ весело юность окликнемИ скажем, что мы… не умрем!

2

Нет хутора. Только кладбище,Обочь худосочный туман.Никто никого здесь не ищет,Не кличет Марию Иван.Давно их следы запропалиНа гребне истаявших лет.Предзимья прогорклые далиЗазастил бурьяна скелет.Сиротство, звериные крики.Блуждающий ветер подул.Явись в Поднебесии ЛикомМать Божья – Сияние Дум,Развей горевое ненастье,Верни мне родимых людей:Марию, Ивана, Настасью…Их не было в жизни добрей!Затопят дровами пригрубокИ свечку зажгут в уголке,Промолвят их тихие губыО тех, кто давно вдалекеО родине малой скучаютИль вовсе забыли ее.…Никто меня здесь не встречаетИ в избу с собой не ведет.Кресты. Да могилы. Да чичер.Один я на мерклой меже.И плачет округа по-сычьи.Как странно, как страшно душе!Чертой разделены запретной:Я – тут… Там – подруги, друзья.Я их окликаю. Но тщетно.Зовут они дружно меня.

3

Всех земля принимает с любовью,Прижимает к груди, бережетПод своим неветшающим кровомИ за это ничто не берет,Кто бы ни был – аскет, алкоголик,Божий праведник, вор, ловелас.Вот поэтому солнышко в полеИ вьюнком оплетен перелаз,А в небесной поет благодатиЖаворонок… О чем он поет?О почивших друзьях и о брате,И о тех, чей уж близок черед.Я его понимаю без грусти,Без ущербности слез и тоски.Обнимаю, прощаясь по-русски,Гати, стежки, кусты, бугорки.И меня она примет, землица,И с любовью прижмет ко груди,Будут ясные звезды светиться,Чтоб душа не блуждала в пути,Чтоб она прямо к Богу летела,Ощущая дыханье Небес,И желала… кого-то жалела,Веря в сбыточность тайных чудес,Тех, которые спрятаны в сердце:Кто ушел – он вернется опятьС тою высшей, счастливою верой:Никогда никого не терять!

Последний друг

Памяти Виктора Харитонова

Плохая весть пришла вчера:Мой друг последний помираетИ что меня он приглашает —Ждет на колодке у двора.Последний

друг, дождись… УжеЯ еду, я бегу, хромая,Кого-то сбивчиво ругаяИ плача, потаясь, в душе.А кто, а кто же виноват,Что хутор опустел до срока,Что мать немыслимо далекоИ далеко мой старший брат.Кладбище приютило всех,Кто был соседом, сватом, кумом.Во времени крутом и грубомИсполнился великий грех.Упали в сумрак небеса,Померкли звезды и окошки.И друга моего гармошкаЗабыла трели-голоса.А вот и он… Мы обнялись.Чуть слышно он сказал: «И ладно…»И будто в нос ударил ладан —Вздохнул он: «Пролетела жизнь…»И попросил: «Налей винца,Помянем скорбную Донщину,Жить не смогла наполовину,Казачьи смолкнули сердца.А ты с недельку погостюй,По родненьким местам походишь,А там, даст Бог, и похоронишьМеня… Прошу тебя, разуй,Хочу землицу ощутить,Ее тепло навек запомнить,И душу радостью заполнить,Чтоб об утратах не тужить…»

Хуторская быль

Последние годочкиНа свете я живу,Пометочки-крючочкиНа стенке вывожу.А их скопилось много —В узорах вся изба:Судьбинушка-дорогаДа обочь городьба,Да высохший осокорь,Да журавец кривой,А Божий Лик высокоНад горнею землей.Сижу я на колодке,В залатанных порткахИ радуюсь погодке,Ромашкам на буграх.И думка: «Мы нуждались…Так внукам повезло!Вон пчелка прожужжалаМедово-весел'o!Скургузился подсолнух —Нагруз лучами он,Исходит полдень соком,Худоба прет в загон,Чтоб доверху бидоныНаполнить молоком.Чтоб праздничные звоныМорозистым деньком.Цигарку я спроворил —Внутрях щекотки зуд!Владычица подворья,Жена – ох, норов крут!Мои ей не по нравуПометочки-крючки:То шлепнет щеткой справа,То – слева… Как сверчки,Бренчат побелки брызги,Мол, избу подновим!Вечор. Поспела брынзаИ жарится налим.Посулы коммунизма,Вестимо, не сбылись.Взяла свильнула жизня,Сроднились даль и близь.Теперь скулить зазорно,А самый раз радетьИ посмирневшим взоромНа белый свет глядеть,И в бабку, что белиломЗапачкала года,Пальнуть словцом: дебилка!Она в ответ: бяда!

«Мечта исполнилась: калина…»

Мечта исполнилась: калинаПеред моим окном цветет,Не оборвалась пуповинаС землей, где опочил мой род.Мне в каждой ветке угловатойИ в каждой ягодке, листкеКрай видится мой небогатый,Что в прихоперском хуторке.Там вербы древние, Паника,Иные милые места,И петухов на зорьке крики,Росинка катится с листа.Там матери во ржи могилаИ жаворонок в небесах.Там и любовь моя и сила,И слезы светлые в глазах.Я на чужбине. Куст родимыйВ разлучны годы рядом рос,Своею ягодой сладимойМеня он потчевал в мороз.И в сердце таяла остуда,И убывала грусть-тоска,И прояснялся мой рассудок,С рассудком яснилась строка.Друг другу были мы поддержкой,От зла ее оберегал,И часто я калину нежноКровинушкою называл.Живая родины частица —Прислала матушка росток:«Пусть под окном твоим лучится,Да чтоб ты не был одинок».Я подожду. И веткой волглой(О, чувство мне не передать!)По голове моей безмолвноОна погладит, словно мать.

«Самый озорной, цветистый и желанный…»

Памяти брата Анатолия

Самый озорной, цветистый и желанный,Бабник, бражник и – тяжел кулак,Брат наш Анатолий. Как-то странно,Что не слышно: «Я донской казак!»Что не слышно: «Братья, дайте руки,Вот они – течет одна в них кровь!Родом мы с Паники, с Бузулука,Наша им извечная любовь!Как чабрец на Песках задымится,Опахнет медвяно хутор, гать,Я встречаю вас. И ваши лицаВ те часы отрадно созерцать!Погорюем у могилы материИ сестру проведаем в Дурных.Васе я скажу: «Философ важный!»Витин похвалю пейзажный стих!»Толя, брат, зачем ушел так рано,Кто открытку близнецам пришлет?Твоя смерть для нас – большая рана.Кто ушел – обратно не придет.