Собрание сочинений. Том 10
Шрифт:
Единственным личным советом при короле является Государственный совет, в котором министры не участвуют и который насчитывает сорок членов, из них четыре представителя духовенства, четыре испанских гранда, а остальные — видные администраторы, причем все они выбираются королем из списка в сто двадцать лиц, намеченных кортесами; но ни один депутат не может быть советником, и никакой советник не может принимать от короля должностей, почетных отличий или назначений. Государственные советники по могут быть смещены без оснований, признанных достаточными высшей судебной палатой… Кортесы определяют жалованье этих советников, мнение которых по всем важным вопросам король обязан выслушивать и которые намечают кандидатов на церковные и судебные посты. В судебном ведомстве упраздняются все старые consejos [советы. Ред.] и вводится новая организация судебных учреждений, создается Высшая судебная палата для суда над министрами в случае их обвинения, для разбора всех случаев увольнения или отстранения от должности государственных советников и членов судебных палат и т. д. Ни один процесс но может быть начат без предварительного подтверждения, что была сделана попытка примирения. Пытка, принудительное взимание и конфискация имущества отменяются. Все чрезвычайные суды упраздняются, за исключением
Для внутреннего управления городов и коммун (там, где коммун нет, они должны быть образованы из округов, насчитывающих не менее 1000 душ населения) создаются аюнтаментос из одного или более магистратов, муниципальных должностных лиц и советников под председательством начальника полиции (corregidor), причем все избираются всеобщим голосованием. Ни один государственный чиновник, находящийся на королевской службе, не может быть избран магистратом, муниципальным должностным лицом или советником. Муниципальные должности считаются общественной службой, от которой никто не может быть освобожден без уважительных причин. Муниципальные учреждения выполняют свои обязанности под наблюдением провинциальных депутаций.
Политическое управление провинций поручается губернатору (jefe politico), назначаемому королем. Губернатор связан с депутацией, в которой он является председателем и которая избирается округами во время всеобщих выборов в очередные кортесы. Эти провинциальные депутации состоят из семи членов, к услугам которых имеется секретарь, оплачиваемый кортесами. Депутации ежегодно собирают сессии длительностью не более девяноста дней. Характер их прав и обязанностей позволяет рассматривать их как постоянные комиссии кортесов. Все члены аюнтаментос и провинциальных депутаций при вступления в должность присягают на верность конституции. Что касается налогов, то все без изъятия испанцы обязаны пропорционально своим средствам участвовать в покрытии государственных расходов. Все таможни упраздняются за исключением портовых и пограничных. Все без исключения испанцы подлежат воинской повинности, и наряду с регулярной армией в каждой провинции образуются отряды национальной милиции из жителей провинции соответственно численности населения и обстоятельствам. Наконец, конституция 1812 г. не может быть изменена, расширена или исправлена даже в мелочах до истечения восьмилетнего срока со дня ее вступления в силу.
Составляя этот новый план испанского государства, кортесы, разумеется, сознавали, что столь современная политическая конституция окажется совершенно несовместимой со старой социальной системой, и, соответственно этому, они обнародовали целую серию декретов для органического преобразования гражданского общества. Так, они уничтожили инквизицию. Они уничтожили сеньориальную юстицию со всеми ее феодальными привилегиями, изъятиями, запретами и лишениями, как то: правом охоты, рыбной ловли, пользования лесом, мельницами и т. д., за исключением тех прав, которые были приобретены в свое время в порядке купли и подлежали выкупу. Они уничтожили десятины по всему королевству, прекратили назначения на все церковные должности, не связанные с отправлением церковных служб, и предприняли шаги в целях упразднения монастырей и конфискации их земель.
Они намеревались превратить в частную собственность обширные пустоши, королевские домены и общинные земли Испании путем продажи половины их для погашения государственного долга и раздачи другой части мелкими участками в качестве патриотического вознаграждения демобилизованным участникам войны за независимость и предоставлением третьей части бесплатно и тоже участками бедным крестьянам, которые желали бы иметь землю, но не в состоянии ее купить. Они разрешили огораживание пастбищ и прочей земельной собственности, прежде запрещенное. Они отменили нелепый закон, запрещавший превращать пастбища в пахотную землю, а пахотную землю в пастбище, и вообще освободили земледелие от прежних произвольных и нелепых правил. Они отменили все феодальные законы об арендных договорах, а также «закон, согласно которому наследник майората мог не подтвердить арендные контракты, заключенные его предшественником, поскольку контракты считались утратившими силу поело смерти того, кто дал на них свое согласие. Они уничтожили так называемое voto de Santiago, древнюю подать в виде определенного количества лучшего сорта хлеба и вина, взимаемую с землепашцев некоторых провинций главным образом на содержание архиепископа и капитула Сантъяго. Они издали декрет о введении большого прогрессивного налога
и т. д.
Так как одной из главных целей кортесов было сохранение владычества над американскими колониями, в которых уже начинались восстания, они признали полное политическое равенство американских и европейских испанцев, объявили общую амнистию без всяких исключений, издали декреты против угнетения местных уроженцев Америки и Азии, упразднили так называемые mitas, repartimientos [264] и т. д., уничтожили ртутную монополию и первыми в Европе отменили работорговлю.
264
Mita — принудительное назначение индейцев на работы в золотых и серебряных рудниках в испанских колониях в Южной Америке.
Repartimiento — периодическое перераспределение по жребию общинных земель; отмена repartimiento декретом от 4 января 1813 г. превратила общинные земли в частную собственность.
Конституция 1812 г. подверглась нападкам с разных сторон. Одни, — например, сам Фердинанд VII (см. его декрет от 4 мая 1814 г.), — обвиняли ее в том, что она чистейшее подражание французской конституции 1791 г. [265] , пересаженное на испанскую почву мечтателями, не считавшимися с историческими традициями Испании. Другие же, — например, аббат де Прад в книге «О современной революции в Испании» [266] , — утверждали, что кортесы без всякой надобности цеплялись за устаревшие формулы, заимствованные из старинных фу-эрос [267] и принадлежавшие феодальной эпохе, когда королевская власть была ограничена чрезвычайными привилегиями грандов.
265
Конституция 1791 г., принятая буржуазным Учредительным собранием, устанавливала
Эта конституция была уничтожена народным восстанием 10 августа 1792 г., в результате которого королевская власть была свергнута.
266
Pradt. «De la revolution actuelle de l'Espagne, et de ses suites». Paris— Rouen, 1820, p. 177–178 (Прад. «О современной революции в Испании и ее последствиях». Париж — Руан, 1820, стр. 177–178).
267
Фуэрос — грамоты, в которых в средневековой Испании фиксировались особые права и привилегии, даруемые городам и сельским общинам в области самоуправления, юрисдикции, налогового обложения, военной службы и т. д. Фуэрос ограничивали феодальный произвол, но в то же время способствовали развитию местного партикуляризма.
Истина заключается в том, что конституция 1812 г. представляет воспроизведение старинных фуэрос, понятых, однако, в духе французской революции и приспособленных к нуждам современного общества. Например, право на восстание обыкновенно рассматривают как одно из самых смелых нововведений якобинской конституции 1793 г. [268] , а между тем оно встречается в старинных фуэрос Собрарбе, где оно носит название Privilegio de la Union [право союза. Ред.]. Имеется оно также в древней конституции Кастилии. Согласно фуэрос Собрарбе, король не имеет права без предварительного согласия кортесов ни объявить войну, ни заключить мир или союзный договор. Постоянная комиссия из семи членов кортесов, которой надлежит следить за строгим соблюдением конституции в промежутках между сессиями законодательного собрания, издавна существовала в Арагоне и была введена в Кастилии, когда главные кортесы королевства были объединены в одно собрание. Ко времени французского нашествия подобная комиссия еще существовала в королевстве Наварра. Что касается образования Государственного совета, члены которого отбираются королем из списка в 120 человек, представленного кортесами, и кортесами же оплачиваются, то сама идея этого своеобразного детища конституции 1812 г. была внушена его авторам воспоминаниями о роковом влиянии придворных камарилий во все эпохи испанской монархии. Государственный совет мыслился как замена камарильи. Кроме того и в прошлом существовали аналогичные учреждения. Во времена Фердинанда IV, например, при короле всегда находились двенадцать депутатов, назначенных городами Кастилии в качестве тайных советников, а в 1419 г. делегаты городов жаловались, что их уполномоченных больше не допускают в Королевский совет. Исключение из кортесов высших чиновников и лиц придворного штата, равно как воспрещение депутатам принимать от короля почетные отличия или должности на первый взгляд кажется заимствованным из конституции 1791 г. и естественно вытекающим из современного принципа разделения властей, санкционированного конституцией 1812 года. На деле мы не только встречаем соответствующие прецеденты в древней конституции Кастилии, но знаем, что восставший народ не раз убивал депутатов, которые принимали отличия или должности от короны. Что же касается права кортесов назначать регентство в случае малолетства короля, то древние кортесы Кастилии постоянно пользовались им в течение долгого периода в XIV веке, когда трон занимали несовершеннолетние монархи.
268
Имеется в виду 35-я статья принятой в апреле 1793 г. Декларации прав человека и гражданина — введения к якобинской конституции 1793 года. Эта статья гласила: «Когда правительство нарушает права народа, то восстание является священнейшим правом и необходимейшей обязанностью всего народа и каждой отдельной его части».
Правда, Кадисские кортесы отняли у короля всегда принадлежавшую ему власть созывать и распускать кортесы и откладывать их заседания, но так как кортесы фактически сошли на нет в результате тех именно приемов, которые короли пускали в ход, стараясь расширить свои привилегии, то необходимость отмены этого королевского права стала очевидна. Приведенных фактов достаточно, чтобы показать, что тенденция тщательно ограничить королевскую власть, самая яркая черта конституции 1812 г., полностью оправдываемая свежими и отвратительными воспоминаниями о презренном деспотизме Годоя, вела свое происхождение от древних фуэрос Испании. Кадисские кортесы только передали этот контроль из рук привилегированных сословий в руки национального представительства. Какой страх внушали испанским королям древние фуэрос, видно из того, что когда в 1805 г. понадобилось составить новое собрание испанских законов, было издано королевское предписание — удалить из него все следы феодальных прав, включенные в предшествующее издание и относящиеся к периоду, когда слабость монархии заставляла королей вступать со своими вассалами в сделки, подрывавшие их суверенную власть.
Если избрание депутатов всеобщим голосованием было новостью, то не следует забывать, что кортесы 1812 г., равно как и все хунты, были сами избраны всеобщим голосованием; что, следовательно, ограничение его было бы нарушением уже завоеванного народом права; наконец, не следует забывать, что введение имущественного ценза в эпоху, когда почти вся недвижимая собственность в Испании была связана правом «мертвой руки», фактически лишило бы избирательных прав большую часть населения.
Соединение народных представителей в одну-единственную палату отнюдь не является копией французской конституции 1791 г., как это хотят доказать ворчливые английские тори. Наши читатели уже знают, что со времени Карла I (германского императора Карла V) аристократия и духовенство потеряли свои места в кортесах Кастилии. Но даже в те времена, когда кортесы разделялись на brazas (ветви), представлявшие различные сословия, они собирались в одном общем зале, только в разных местах, и голосовали вместе. Из немногих провинций, в которых ко времени французского нашествия кортесы еще обладали действительным значением, Наварра, правда, сохраняла древний обычай созывать кортесы по сословиям, но в баскских провинциях вполне демократические собрания не имели в своей среде даже представителей духовенства. Кроме того, если духовенство и аристократия еще сохраняли свои ненавистные привилегии, то они уже давно не составляли независимых политических корпораций, существование которых лежало в основе структуры древних кортесов.