Собрание сочинений. Том 11
Шрифт:
Эти мрачные предчувствия были на одно мгновение рассеяны сверкнувшей как метеор победой, одержанной турками 29 сентября под Карсом над штурмовыми колоннами русских. В своем донесении от того же числа генерал Уильямс называет этот день «днем славы турецкого оружия». В своем донесении от 3 октября (№ 342) он сообщает Кларендону:
«Во время боя, длившегося почти семь часов, турецкая пехота, так же как и артиллерия, сражалась с неизменной храбростью; если припомнить, что в течение почти четырех месяцев солдаты возводили укрепления, а ночью их охраняли, если подумать о том, что они плохо одеты и получали меньше половины пайка и на протяжении 29 месяцев не получали жалованья, то я полагаю, Вы, милорд, признаете, что они показали себя достойными восхищения всей Европы и несомненно завоевали право быть зачисленными в разряд ее первоклассных войск».
Получив это радостное известие, Порта
«Мы убеждены в неустрашимости и рвении, воодушевляющих ваше превосходительство, и в бесконечной милости бога и находим утешение в этой мысли. С другой стороны, мы день и ночь работали над тем, чтобы изобрести средства, которые заставили бы врага снять осаду. Радостное известие об этой победе вдохнуло в нас новую жизнь».
Какой же избыток новых жизненных сил вдохнет это известие в грудь Кларендона! Неужели ему, работавшему день и ночь над изысканием таких средств, которые помешали бы осуществлению изобретенных Портой средств, не захочется щедро разбрасывать по меньшей мере дешевые цветы своей риторической симпатии? Ничего подобного! Обманутый в своих расчетах, он срывает свою злобу на Порте в краткой и вызывающе иронической депеше (№ 346).
«… Оставленный без помощи гарнизон Карса с удовлетворением узнает, по крайней мере, что его страдания… нарушили покой турецких министров, которые за неимением всех обычных средств оказания помощи никогда не переставали молиться о его безопасности и успехе».
Кларендон, раньше молчаливый друг Абердина, выступает здесь как жалкий рупор Пальмерстона.
После отражения атаки русских под Карсом 29 сентября до дня капитуляции крепости, 24 ноября, прошло снова почти два месяца. Как использовало английское правительство это время для улучшения положения? Во-первых, оно задержало предоставление необходимых Омер-паше транспортных средств. 2 октября г-н Олифант, корреспондент «Times», пишет из лагеря Омер-паши:
«Турецкая армия постепенно становится все более внушительной силой. Как только прибудут 10000 турецких войск из Балаклавы, на отправку которых союзные генералы дали, наконец, с неохотой свое согласие, она будет насчитывать почти 50000 человек. Задержка вызывается главным образом медлительностью нашего командования в Крыму, которое не предоставляет транспортных средств для перевозки сюда войск и, видимо, совершенно не задумывается над тем, прибудут ли они сюда или нет. Крайне досадно, что единственная серьезная причина для беспокойства, испытываемого Омер-пашой в отношении этой экспедиции, имеет тот же источник, который принес уже так много бедствий».
Но это еще не все. Уже в июле месяце Пальмерстон во время парламентских дебатов о турецком займе заявил, что Порта испытывает острый недостаток в деньгах, и все ее дальнейшие действия зависят от того, получит ли она сейчас деньги. Парламент дал свое согласие на заем, и английское правительство объявило об этом займе в августе 1855 года; но из документа, представленного парламенту, следует, что Порте из ассигнованных ей 5 миллионов фунтов стерлингов на 29 января 1856 г. были выплачены каких-нибудь 2 миллиона, и даже эта сумма высылалась небольшими порциями по 100000 фунтов стерлингов.
Еще 24 ноября 1855 г. Порта заявила (см. № 353, приложение № 4):
«В заключение его превосходительство» (сераскир) «обратился ко мне и сказал, что мне ведь не хуже, чем ему, известно о тех постоянных усилиях, которые он делал для оказания помощи гарнизону Карса. Омер-паша был задержан по причинам, над которыми он, к несчастью, не властен. Это было делом союзников. С самого начала было ясно, что те меры, которые турки могли предпринять без армии, остававшейся в Крыму, были недостаточны для выполнения намеченной цели… С большой настойчивостью его превосходительство продолжал мне разъяснять, что турки абсолютно не в состоянии выполнять все необходимое для дальнейшего ведения кампании, ввиду задержки с реализацией займа. Хлеб в количестве 1 миллиона килограмм, закупленный ими для нужд армии, не был доставлен им, так как они не смогли его оплатить… Он написал великому визирю, что в том случае, если деньги из этого источника» (займа) «не поступят в течение недели, считая с сегодняшнего дня, он подаст в отставку» (письмо генерала Мансфилда лорду де Редклиффу).
Любопытное совпадение, что как раз в тот самый день, когда капитулировал Карс, сераскир убедительно объяснял английскому военному советнику истинные причины этой катастрофы: задержка экспедиции Омер-паши вследствие того, что союзники не давали Порте ее собственных войск, а затем приостановка всех операций в октябре и ноябре в результате того, что английское правительство не давало
Когда в Карсе 24 ноября решились на капитуляцию,
«солдаты сотнями умирали ежедневно от голода. Они превратились в скелеты и были неспособны ни сражаться, ни бежать. Женщины приносили своих детей к дому генерала, требуя пищи, и оставляли их там; город был наполнен мертвыми и умирающими» (№ 366).
В течение всего периода, пока Кларендон систематически расстраивает планы Порты, парализует ее силы и задерживает ее собственные деньги, мы видим, как он не перестает надоедать скованной по рукам и ногам Порте, советуя ей действовать энергично, и ругая ее за медлительность. В мировой истории вряд ли найдется вызывающая более горький смех параллель, чем параллель между английским правительством, которое своими авантюрами в Крыму, Балтийском море, Тихом океане и щедрыми наградами виновникам этих неудач превращает Англию в посмешище Европы, и тем же английским правительством, которое в самых резких тонах античного Катона укоряет Порту за ошибки ее военных деятелей и гражданских властей. Правительство Садлеров, негодующее по поводу продажности пашей; покровители Кодрингтонов и Эллиотов, настаивающие на наказании Селим-паши и Тахир-паши; improvvisatori [импровизаторы. Ред.] Симпсона, сердито хмурящие брови на покровителей Омер-паши; Панмюр, — «позаботьтесь о Даубе» — поучающий сераскира; Даунинг-стрит со своими докторами Смитами, со своими Филдерами, Эриями и Гордонами, которые даже на заседаниях севастопольской комиссии бранили какого-то пашу в Трапезунде за то, что груз с банниками и пробойниками не был связан в пачки и не обшит рогожами, — такова истинная картина Восточной войны. И прежде всего храбрый Кларендон с его трогательными жалобами на апатию Порты! Он подобен официальному Терситу, укоряющему Данаид за то, что они не наполняют своей бездонной бочки.
К. МАРКС
ПРУССИЯ [329]
Безудержный ажиотаж, превративший Францию в игорный дом и уподобивший наполеоновскую империю бирже, отнюдь не ограничивается пределами этой страны. Эта эпидемия, не сдерживаемая политическими границами, перекинулась через Пиренеи, Альпы, Рейн, и, как это ни удивительно, охватила солидную Германию, где спекуляция в области идей уступила место спекуляции ценными бумагами, summum bonum [высшее благо. Ред.] — бонусу [премии, добавочному дивиденду. Ред.], загадочный язык диалектики — не менее загадочному языку биржи, стремление к единству — страсти к дивидендам. Рейнская Пруссия как благодаря своей близости к Франции, так и благодаря высокому развитию своей промышленности и торговли, первая заразилась этой болезнью. Кёльнские банкиры не только вступили в формальный союз с крупными парижскими мошенниками, купив вместе с ними газету «Independance belge» [330] в качестве общего органа, и, учредив международный банк в Люксембурге, они не только вовлекли в водоворот «Credit Mobilier» всю Юго-Западную Германию, но в пределах Рейнской Пруссии и герцогства Вестфалии преуспели до такой степени, что в настоящий момент все слои общества, за исключением рабочих и мелких крестьян, охвачены манией наживы, и даже капиталы мелкой буржуазии, отвлеченные от их обычных каналов, вовлечены в самые рискованные авантюры, и каждый лавочник превратился в алхимика. То что и остальная Пруссия не избежала этого поветрия, видно из следующей выдержки из правительственной газеты «Preussische Correspondenz»:
329
В настоящей статье Маркс использовал отдельные данные об экономическом положении Пруссии, которые Энгельс сообщил ему в письме от 14 апреля 1856 года.
330
«L'Independance-belge» («Независимость Бельгии») — ежедневная буржуазная газета, основана в Брюсселе в 1831 году; орган либералов.
«Последние наблюдения за состоянием денежного рынка подтверждают предположение, что снова надвигается один из тех ужасных торговых кризисов, которые периодически повторяются. Лихорадочный рост безудержной спекуляции, зародившейся сначала за границей, наблюдается с прошлого года и в большей части Германии; не только берлинская биржа и прусские капиталисты вовлечены в этот водоворот, но и такие слои общества, которые раньше старались избегать непосредственного участия в рискованных операциях фондовой биржи».