Собрание сочинений. Том 1
Шрифт:
В конце двадцатых и начале тридцатых годов партия всемерно помогает широким писательским кругам знакомиться с развертывающимся по всей стране социалистическим строительством. На Днепрострой уезжает Федор Гладков, на Магнитку — Валентин Катаев, в Кузнецк — Илья Эренбург, на стройку новой электростанции в Армении — Мариетта Шагинян.
Весной 1930 года бригада в составе писателей Николая Тихонова, Петра Павленко, Леонида Леонова, Всеволода Иванова и др. выехала в Туркменистан и по возвращении напечатала ряд известных стране произведений. Результатом этой поездки для П. Павленко было создание повести «Пустыня» (1931) и книги очерков «Путешествие в Туркменистан» (1931–1932). Сам П. Павленко позднее критически оценивал произведения своего туркменского цикла: «Уехав в Туркмению после выхода из «Перевала», я написал книги о Средней Азии, и, написав их, я понял, что влияние «перевальских» идей неощутимо еще гнездилось
Поездка в Туркмению явилась началом нового периода в творчестве писателя. Обращение П. Павленко к живым, реальным фактам социалистической действительности идейно его обогатило.
В своих новых книгах П. Павленко преодолевает насаждавшийся теоретиками «Перевала» субъективизм в изображении действительности. Он писал в очерках «Путешествие в Туркменистан»: «Мы, шестеро писателей бригады, ехали установить лицо сегодняшнего Туркменистана под всеми мыслимыми углами зрения и, приехав, увидели, что надо писать не углы своих зрений, но кривую позиции труда и быта Туркмении, потому что лет через пять записанное окажется легендой несуществующей старины и на факты сегодняшних записей будут опираться, как на предисторический фундамент, когда станут вычислять кривую туркменского роста».
Писатель поставил себе целью показать движение страны, ее развитие, ее рост, от «экзотически» отсталой и нищей окраины к свободной, цветущей социалистической республике.
Тема победоносного строительства социализма отныне становится главной, определяющей все творчество П. Павленко.
Позже, уже зрелым писателем, в одной из статей, обращенной к советскому юношеству, П. Павленко выразил свое великое преклонение перед красотой и могуществом советской отчизны: «Никакой роман не успел бы следовать за движением нашей жизни, — так она стремительна и разнообразна, так повседневно нова, так ошеломляюще богата».
В очерках «Путешествие в Туркменистан» П. Павленко очень точно определил свою творческую задачу. Он заявил о стремлении отразить «диалектику темпов и времени», стремительность развития страны. «Туркмения прошлого ликвидируется… Еще три, четыре, пять лет — и начнет жить другая страна, и мы спешили литературно зарегистрировать сегодняшнюю, которая так и не была известна в искусстве». Эпизоды и факты, свидетельствующие о переустройстве всей жизни республики, П. Павленко излагает нарочито суховато, иллюстрируя их цифрами и сопровождая разнообразными деловыми предложениями. Писатель как бы стремится воссоздать деловую атмосферу первых лет строительства социализма.
Очерки о Туркмении во многом как бы дополняют книгу «Стамбул и Турция». В одном из разделов этой книги рассказана трагическая история опытного шелковода, гренёра, который доказал, что Брусса — центр турецкого шелководства — находится на грани упадка, так как брусский червь поражен заразной болезнью, с которой необходимо немедленно начать борьбу, иначе гибель грозит всей промышленности округи. Шелковод в течение тридцати лет производил записи наблюдений над червем и открыл способы его лечения. Но иностранные предприниматели уничтожают его записи. Им невыгодно заниматься оздоровлением шелковичного червя, это отзовется на их сегодняшних прибылях. А будущее турецкого шелководства их нимало не заботит («Шелковый город»). В очерке «Шелк» из книги «Путешествие в Туркменистан», а затем в рассказе «Шелк молодых» («Молодая гвардия», 1931) Павленко рисует образ советского шелковода. Это рабочий Анна-Мамед. Дед его, Нияс, заложил некогда первые тутовые рощи на берегу Аму-Дарьи и снял первый кокон. В годы советской власти отец, мать и сестра Анны-Мамеда, по призыву партии, были посланы аулом в качестве первых рабочих на новую ашхабадскую фабрику шелка. Молодой рабочий Анна-Мамед — мечтатель и деятель. Он борется против байской пропаганды и изучает науку шелководства, становится в этой области новатором. И эти два дела сливаются для героя очерка воедино. «Что такое шелк? — говорит Анна-Мамед. — Партработа. Чем я могу ответить на провокацию Беги (бая. — Л. С.)? Я отвечаю удвоением урожая коконов». Анна-Мамед — человек социалистического мира. Он хозяин своей земли и своего будущего.
Повесть «Пустыня» (1931) нельзя рассматривать в отрыве от туркменских очерков П. Павленко. Но если в последних все же на первый план выступают «факты тысяч дней» и «дни, набитые фактами, как время», то в повести писатель стремится выявить сущность исторических процессов, современником которых он является. Основная тема «Пустыни» — это социалистическое преобразование
В 1932 году П. Павленко заканчивает работу над романом «Баррикады», посвященным событиям Парижской Коммуны, и публикует его в журнале «Новый мир» (№№ 6 и 7–8 за 1932 год). Обращение к этой теме было не случайным. Чувство живой развивающейся истории было всегда присуще Павленко. Героические события 1871 года давно вошли в духовную биографию писателя. П. Павленко в своей статье «Как я работал над «Баррикадами», писал: «Случилось так, что в детстве я больше всего слышал о Парижской Коммуне, и она вошла в меня как первый познанный опыт мира, как первая радость мужества. О том, чтобы написать о Коммуне, думал давно, много лет назад, но только теперь задуманное, напластованное стало оформляться».
Начало работы над «Баррикадами» П. Павленко относит к весне 1931 года, «когда мысль написать повесть о Парижской Коммуне стала вопросом непосредственного рабочего плана».
Тема творческой силы коммунизма, тема величия деяний рядовых тружеников революции впервые столь четко возникает в творчестве писателя. Роман «Баррикады» является как бы подступом к последнему произведению П. Павленко — к «Труженикам мира».
«Семьдесят два дня призрак коммунизма стоял над старой Европой. Он был, как комета, видим отовсюду», — писал П. Павленко в романе «Баррикады». Это лейтмотив всей книги. «Героем своим я видел революцию», — позднее говорил писатель, характеризуя свой роман. Ощущение перелома в самом ходе истории — перелома, наступившего в результате возникновения первой Коммуны, изменившей климат мира, — пронизывает каждую страницу книги.
Роман «Баррикады» открывается посвящением, обращенным к революционным бойцам нового поколения, к тем, кто сложил голову, защищая завоевания Великого Октября. Среди них П. Павленко называет и корейского революционера, погибшего от руки японских империалистов; и французов, которые восстали против французских же интервентов, пытавшихся задушить молодую советскую республику; и эстонских коммунистов, которых убила их собственная отечественная реакция; и, наконец, финских революционеров, сложивших голову в августе 1920 года, в дни контрреволюционного заговора против советской власти.
Этим посвящением П. Павленко раскрывает свое понимание борьбы за коммунизм на разных этапах новейшей истории, как всемирно-исторического процесса. Рассказывая в романе «Баррикады» о первых схватках за коммунизм, П. Павленко неустанно подчеркивает международный характер революции 1871 года: «Негры, поляки, русские, итальянцы, шведы, болгары, турки с первых же дней восстания шумно повалили записываться на защиту Коммуны… Вмешательство иностранцев чрезвычайно обязывало Коммуну, оно утверждало для многих новый, но единственно верный характер восстания, как не только парижского и не только французского дела». Наряду с такими видными деятелями Коммуны, как Делеклюз, Груссэ, Домбровский, Дюваль, Камелина, Клюзере, Ла-Сесилиа; Ферре, Флуранс и др., писатель рисует и рядовых участников событий. Таковы командир батальона: волонтеров Антуан Бигу — «водопроводчик с улицы св. Винцента на Монмартре», капитан Поль Франсуа Лефевр, женщина-канонир Клара Фурнье, машинист Ламарк, художник Буиссон и ткачиха из Лиона — Антуан, которая пришла в Париж, чтобы получить оружие у Коммуны и с полусотней женщин уйти в провинцию подымать крестьян на восстание. Немало в романе и безыменных героев, представляющих самые разнообразные слои населения в революционном городе. Это и старик фонарщик, по собственной инициативе выносящий раненых из боя; и домашние хозяйки, которые готовят обед, ухаживают за детьми и обсуждают подробности схватки с версальцами; и «неизвестная старуха», что под ожесточенным обстрелом, в доме, превращенном в передний край сражения, кипятит в большом бельевом котле кофе для бойцов; и городские нищие, объединенные в продовольственные отряды, чтобы отвоевать у версальцев огороды и снабдить продовольствием осажденный Париж.