Собрание сочинений. Том 2. Голуби преисподней
Шрифт:
— Узнаете меня, ублюдки? — загремел он. — Узнаете?
Тишину, не нарушаемую ничьим дыханием, взорвал крик Альбионы, вырвавшейся из ослабевших тисков мучителя:
— Король! О, Митра! Король!
Трое мужчин стояли как вкопанные. Наконец аквилонец пришел в себя:
— Конан, — выдохнул он, словно не веря себе. — Это король или его призрак? Что за дьявольская шутка?
— Дьявольская шутка над дьяволами! — издевательски отвечал Конан. Губы его улыбались, но в глазах пылал огонь ада. — Ну, к делу, благородные
— Вперед! — зарычал аквилонец, вынимая меч. — Это Конан! Смерть ему!.. Или нам!
Отряхнув оцепенение, немедийцы вынули мечи и бросились на короля.
Топор палача не предназначен для боя, но Конан владел им так же легко и свободно, как секирой, а ловкость и быстрота помогали ему уклоняться от ударов, сыпавшихся с трех сторон.
Он ударил одного из нападавших обухом и, пока тот отступал, пытаясь заслониться мечом, разрубил ему грудь. Другой немедиец яростно замахнулся, но промазал; Конан не дал ему найти равновесия и рассек череп. Аквилонец же через минуту оказался загнанным в угол, где не успевал обороняться от посыпавшихся ударов.
Внезапно левой рукой Конан сорвал маску и обнажил побелевшее лицо.
— Собака! — скрипнул зубами король. — Думал, я тебя не узнаю! Предатель! Проклятый изменник! Даже эта позорная сталь слишком хороша для твоей гнусной башки! Подыхай, как вор!
Топор описал страшную петлю, и аквилонец с криком упал на колени, прижав к себе обрубок руки. Конан не опустил оружия и нанес еще одну рану, так что начали вылезать внутренности.
— Лежи, пока вся кровь не вытечет! — сказал король, отбрасывая топор с отвращением. — Пойдем, принцесса!
Он наклонился, разорвал цепи на руках Альбионы и, взяв ее на руки, вышел из подземелья. Она истерически рыдала, стискивая его шею.
— Спокойно, — ворчал он. — Мы еще не убрались отсюда. Если мы доберемся до того подвала, где потайная дверь ведет в тоннель… Черт возьми! Даже сквозь эти стены они услыхали шум!
В глубине коридора зазвенело оружие, гул шагов и голосов отразился от сводов. Поспешно приковылял горбатый старец, поднял фонарь, и свет его упал прямо на Конана и девушку. Киммериец с проклятием ринулся вперед, но сторож, бросив фонарь и копье, с криком умчался, как заяц.
Конан побежал в противоположную сторону. Они были отрезаны от подземелья с потайным ходом, но мрачное здание Железной Башни было ему хорошо знакомо: Конан был ее узником до того, как стать королем.
Он свернул в галерею и оказался в параллельно идущем коридоре. Пройдя по нему несколько шагов, он снова свернул в прежний, но уже в другом, более удобном месте. Здесь была решетка, охраняемая бородатым немедийцем в панцире и шлеме. Тот покинул свой пост, чтобы прислушаться к нарастающему шуму, и повернулся спиной к Конану.
Киммериец
Король мгновенно отворил засов на решетке — сил обычного человека на это не хватило бы, — бесцеремонно схватил Альбиону подмышку и очутился на улице.
Они находились в узкой и темной, как колодец, аллее, с одной стороны ее возвышались глыбы башни, с другой — ряд домов. Конан торопился, пытаясь на ощупь найти окно или дверь, но безуспешно.
За их спинами с шумом растворились ворота. Из них высыпали солдаты, свет факелов отражался на их мечах и доспехах. Они озирались и рычали от ярости, силясь разглядеть, что происходит в окружающем их мраке. А потом побежали по аллее совсем в другую сторону.
— Сейчас они поймут свою ошибку, — сказал король, ускоряя шаги. — Хоть бы одна щель в этой проклятой стене… Холера! Ночная стража!
В том месте, где аллея пересекалась с узкой улочкой, появился слабый отблеск огня на стали.
— Кто идет? — окликнули их, и Конан заскрежетал зубами, услышав, ненавистный немедийский выговор.
— Держись позади меня, — приказал он девушке. — Мы должны прорубить себе дорогу раньше, чем тюремные стражники подойдут с той стороны.
И с мечом в руке он бросился прямо на приближавшихся. Его союзником была внезапность. Он видел врагов на фоне слабого утреннего света, а сам, вылетев из темной аллеи, был невидим для них. Среди стражников он оказался прежде, чем они успели схватиться за оружие.
Пробиться было можно, пока они не смешали свой строй. Их было человек шесть, закаленных ветеранов пограничных войн в полном вооружении, их боевой навык помог легко преодолеть первоначальное замешательство. Трое из них пали прежде, чем успели сообразить, что противник их в единственном числе. Остальные среагировали молниеносно. Сталь загремела от ударов Конана по латам и шлемам. Врагов он видел хорошо, сам же представлял в слабом свете цель очень неясную. Их мечи то и дело разрезали воздух. Сам же он нападал с силой и уверенностью тайфуна.
Но сзади уже послышались крики подбегающей тюремной стражи, а впереди еще была ощетинившаяся стальная стена. Понимая, что тюремщики сейчас настигнут их, Конан в отчаянии удвоил силу и скорость ударов — бил, как молотобоец по наковальне. И вдруг понял, что подоспела помощь. Прямо за спинами стражников из ниоткуда появилась дюжина бойцов и послышались звуки смертельных ударов. Сталь сверкала во мраке и страшно закричали люди, которых убивали в спину. К Конану подскочил человек в плаще, король поднял меч, но увидел, что рука, протянутая к нему, пуста, и услышал шепот: