Собрание сочинений. Том 2
Шрифт:
Настя. Почему?
Голышев. Заседания, комитеты, доклады… Вот — вырвался. И то — как вырвался! Сердце. Пять врачей в один голос сказали: немедленно отдыхать. Путевка в Мацесту в кармане, на два месяца. А я по дороге передумал. Отошлю путевку назад. Дачи, санатории — все не то. Лучше проживу эти два месяца в деревне, вот с вами, вашими колхозниками. Оперу, может быть, о вас напишу.
Приезжий колхозник(Савелию Марковичу). Папаша! Пойдем, проводишь меня по колхозу. Фермы посмотрим. А сюда позже зайдем. Хозяйка занята.
Савелий
Тимошин. Ты чего такой сердитый, Савелий Маркович?
Савелий Маркович. Да я уж, Денис Григорьич, рассказывал. Опыты делаю, как в нашей местности побольше разных деревьев развести. А на мою работу — никакого внимания!
Неловкая пауза.
Алена. Папаша у нас — любитель! Все чего-нибудь доискивается. И на детях опыты делал. Детей у него было восемь душ. Семерых крестил, а восьмого оставил так, некрещеным, для опыта — что получится, горбатое или кривое?
Тимошин. И что ж получилось?
Савелий Маркович. Полковник получился!.. Вот так всегда меня на смех поднимают! Пойдем, гражданин!
Тимошин. Я заеду к тебе домой, Савелий Маркович, там поговорим.
Савелий Маркович. Заезжайте, милости просим!
Приезжий колхозник и Савелий Маркович уходят.
Настя. Чудак! Таким способом хочет акклиматизировать южные деревья, от которого Мичурин еще в молодости отказался.
Тимошин. А чего ж не поможешь ему другой способ найти? Ты, вероятно, больше читала и Мичурина и о Мичурине.
Черных. У старика возраст уже не тот, чтоб бесплодно терять годы.
Тимошин. Да. Как же это у вас так — врозь? В одном колхозе живете.
Настя. Люба! Собирай на стол.
Тимошин. Нет, нет, не хлопочите! Мы не надолго, сейчас поедем. Андрей Ефимович хочет остаться у вас, а мы поедем дальше. К нему (на Черных) в МТС. И на водохранилище. (Голышеву.) А может быть, и вы с нами? Покажем вам нашу стройку.
Настя. На водохранилище?
Черных. Под Сухиновку. Там уже работают. Начали.
Тимошин. А ему (на Черных) поручили шефствовать над стройкой. Как инициатору. Да и техника — у него.
Настя. В добрый час.
Тимошин. Пяти колхозам дадим воду на огороды. Поливные помидоры, стригуновский лук, баклажаны, капуста. Завалим город овощами! (К Насте). А ваш колхоз, говорят, плохо там работает.
Черных. Там надо сейчас и живой силой помочь, Настасья Никитишна. Упустим сухую погоду — осенью в дожди придется копать.
Настя. Я за колхоз не отвечаю. Шаврова спрашивайте.
Тимошин. И Шаврова спросим. Ты сама-то выходила со своими девчатами?
Настя. Нет еще, не управилась.
Тимошин.
Настя. Все я да я. Пусть еще кто-нибудь подаст пример… Я думала, вы с чем хорошим приехали, а вы шумите на меня… Да, может, закусите с дороги? Я живо соберу. Пирожков напекла!
Тимошин. Нет, не надо, мы уже завтракали.
Голышев. Машинно-тракторные станции, колхозы, безмежные поля… Я сам из деревни Голыши Смоленской области. Название-то какое — Голыши! Отсюда и фамилия моя — Голышев. В избах топили по-черному. Хлеб пополам с лебедой… Нет, вы не представляете, как это замечательно все, что вы делаете здесь!
Тимошин(с теплой усмешкой). Немножко представляем, Андрей Ефимыч.
Голышев. Вы не смейтесь. У вас это все на глазах, каждый день, примелькалось… То, что творит народ, словами не опишешь. Тут нужна именно музыка! О таких (на Настю) героях нашего времени… Вы меня растрогали. Вы поете мои песни и помните, кто их сочинил. А я — то, в каком я долгу перед народом!.. Если так будет продолжаться… Слушайте. Я — член четырех юбилейных комитетов, я редактор радиоальманаха, член художественного совета двух театров, я принимаю все музыкальные спектакли, чествую, заседаю, выступаю…
Люба. Ох, товарищ Голышев! Здесь, кажется, есть ваши друзья по несчастью.
Голышев. Кто? Вы?
Люба. Нет, пока…
Настя показывает Голышеву свои пригласительные билеты.
Голышев. Что это?.. (Читает.) «Члену юбилейного комитета Анастасии Никитичне Колосовой…» Так… «Члену жюри областного смотра…», «Члену областной…» Гм… Но вы же в поле работаете, как же вам успеть всюду?
Настя(усмехается). Вот так и успеваю, Андрей Ефимыч. Трудно!.. Как написали обо мне во всех газетах, — давно, еще до войны, — так и началось. Сколько меня по банкетам повозили! И чем больше хорошего наговорят обо мне на банкете, тем страшнее ночью сны снятся: а вдруг в будущем году провалюсь с урожаем!.. Куда только не выбирали меня! Даже почетным пожарником в районе выбрали. В военное время не так допекали, не до того было. А теперь — опять… У Марины Дорониной, кубанской доярки знаменитой, у той и муж — дояр. Уедет на сессию или с делегацией куда-нибудь — муж за нее коров доит. А у меня дело такое, некому поручить.
Голышев(задумался). А скажите, наш брат, писатели, художники — тоже докучают вам?
Настя. Честно сказать, Андрей Ефимыч? Не обидитесь? Докучают. Всё к нам да к нам едут. Один за другим.
Тимошин. По проторенной дорожке. Это же легче, чем искать новых интересных людей.
Настя. В прошлом году все лето кинооператоры у нас жили. Тут работы по горло, сорняк лезет, полоть надо, а они — и так повернись, и этак. По десять раз на дню переодевалась в разные платья. Прямо в актрису превратилась. Так завертели меня, что из-за моего недогляда полгектара свеклы лучшего сорта, который мы сами вывели, долгоносик чуть не съел.