Собрание сочинений. Том 3
Шрифт:
— Вы позабыли, — холодно возразила донна Долорес, — что я не склонна передавать дело в суд. Кроме того, если эти испанские дарственные грамоты так просто было подделать, почему не может оказаться поддельной и моя? Вы сказали, что знаете почерк всех старых переписчиков; взгляните на мою дарственную.
Нетерпеливо схватив документ, мистер Перкинс стал просматривать ту часть, которая была написана от руки.
— Как странно! — пробормотал он. — Не моя рука, не Санчеса и не Руза, Какой-то незнакомый почерк. А это еще что? Дата переправлена и опять новым почерком. Этот я, кажется, знаю. Но где же я его видел? Уж не в конторе ли? — Он замолчал, провел
— Допустим, что тот, второй документ — подлинный и что эта женщина завладела им какими-то темными путями. Допустим далее, что кому-то об этом стало известно, и вот, чтобы стать у нее на пути и в то же время не выдать себя, ее противник делает ловкий ход, пускает в обращение вторую — поддельную — дарственную.
— Но кто же?
— Это мог быть брат Грейс Конрой — нынешний муж этой женщины… Или, предположим, еще кто-нибудь… — добавила донна Долорес в некотором смущении и заливаясь румянцем, заметным даже на ее бронзовых щеках… — кто не верит, что настоящая Грейс Конрой умерла или пропала без вести.
— Предположим, что черти в аду… Простите меня, пожалуйста! Дело в том, что те, кто подделывает документы, редко руководствуются мотивами чести и справедливости. И потом, к чему им было подделывать документ на ваше имя?
— Все знают, что я богата, — сказала донна Долорес. — А кроме того, — добавила она, опуская взор столь гордо и застенчиво, что даже углубленный в свои думы человек, сидевший сейчас перед ней, почувствовал невольное волнение, — говорят… что люди считают меня щедрой и справедливой.
Мистер Перкинс поглядел на нее с нескрываемым восхищением.
— Ну, а если мы предположим, — сказал он с горечью, которую, казалось, почерпнул сию минуту, глядя на свою собеседницу, — что эта женщина, эта авантюристка и самозванка, наделена такими пороками, которые вы, несмотря на все ваши теории, бессильны предугадать. Если она такова, что может отравить душу любого мужчины, я не говорю уже о том несчастливце, который является ее мужем; если она дьяволица в образе женщины; если ей дано так околдовать разум и сердце мужчины, что даже когда она предает его, он все равно считает ее невинной жертвой, а себя виновным; если она не способна ни на какое искреннее чувство и каждое действие ее, каждый поступок продиктованы только хитростью и эгоизмом, каждая слеза и улыбка точно рассчитаны, — что же, вы думаете, подобная женщина, которую вы, слава всевышнему, не можете даже себе представить, эта женщина не предусмотрела заранее все опасности, какие могут ей угрожать? О, она все предусмотрела!
— Если только, — промолвила донна Долорес, побледнев и глядя на него с каким-то странным выражением, — если только ее не преследует человек, когда-то любивший ее и ныне жаждущий мести.
Сеньор Перкинс вздрогнул.
— О да! Вы правы! — пробормотал он, как бы рассуждая сам с собою. — И я поступил бы так. Да, если бы подумал об этом раньше. Вы правы, донна Долорес! — Он отошел к окну, потом быстрым шагом вернулся, застегивая на ходу сюртук и приводя в порядок свой галстук. — Сюда идут! Предоставьте это дело мне. Я выясню и то, что интересует вас, и то, что интересует меня. Согласны вы доверить мне этот документ? — Донна Долорес, не говоря ни слова, передала ему дарственную. — Благодарю вас, — сказал он, напуская на себя прежнюю церемонность, которая, по-видимому, была связана
Она хотела еще о чем-то спросить его, но в эту минуту со двора послышались голоса и цоканье копыт. Торопливо откланявшись, сеньор Перкинс исчез. Почти в ту же минуту дверь отворилась снова, и в комнату вбежала, смеясь и сияя, кокетливая миссис Сепульвида.
— Знаешь, — сказала эта очаровательная дама, едва переводя дух, — я заметила, что возле некоторых богомольных молодых особ и прославленных затворниц вьется больше мужчин, чем возле нас, грешных. Уже подъезжая к твоему поместью, я насчитала двух кавалеров, а здесь ты беседуешь наедине с каким-то престарелым денди. Кто он такой? Новый адвокат? Сколько же их у тебя? У меня только один.
— И ты им вполне довольна, — улыбнулась не без некоторой суровости донна Долорес и ласково похлопала подругу по щечке своим веером.
— Пожалуй, что да, — зардевшись, отозвалась та. — Довольна. Я прискакала сюда со скоростью курьерской почты, чтобы сообщить тебе новости. Но сначала скажи мне, кто этот дерзкий, отчаянный джентльмен, гарцующий за оградой? Уж не секретарь ли твоего адвоката?
— Не знаю, о ком ты говоришь. Быть может, и секретарь, — равнодушно отозвалась донна Долорес. — Расскажи лучше свои новости. Я жду с нетерпением.
Но миссис Сепульвида подбежала к глубоко прорезанному в стене окну и осторожно выглянула наружу.
— Нет, юрист тут ни при чем. Он мчится в своей двуколке, должно быть, торопится выбраться из тумана, а вот джентльмен все там же, на прежнем месте, Долорес! — Миссис Сепульвида повернулась к подруге и поглядела на нее притворно строго и в то же время насмешливо. — Ты не отделаешься от меня так легко! Кто этот джентльмен?
С томительным предчувствием, что ей предстоит сейчас встретить пронзительный взор Рамиреса, донна Долорес подошла к окну и стала так, чтобы ее нельзя было заметить снаружи. Первый же взгляд убедил ее, что ее страхи неосновательны; это был не Рамирес. Успокоившись, она смелее приподняла занавесь. В ту же минуту таинственный всадник повернул коня: прямо на нее глянули темные глаза Джека Гемлина. Донка Долорес мгновенно опустила занавесь и обернулась к подруге.
— Я не знаю его.
— Ты уверена в этом, Долорес?
— Конечно, Мария.
— Ну что ж! Будем тогда считать, что он влюблен в меня.
Улыбнувшись, донна Долорес ласково погладила подругу по розовой щечке.
— Ну и что же дальше? — спросила она нетерпеливо.
— Да, что же дальше? — откликнулась миссис Сепульвида, смущенная и довольная в одно и то же время.
— Ты хотела сообщить мне новости, — сказала донна Долорес.
— Конечно, — ответила миссис Сепульвида, испытывая терпение подруги. — Это случилось наконец.
— Случилось наконец? — повторила донна Долорес, и лицо ее приняло строгое выражение.
— Да, он снова приезжал сегодня.
— Он просил твоей руки? — спросила донна Долорес, отвернувшись к окну и раскрывая свой веер.
— Он просил моей руки.
— И что же ты ему ответила?
Миссис Сепульвида весело подбежала к окну и огляделась кругом.
— Я сказала ему…
— Что?
— Нет!
КНИГА ПЯТАЯ. РУДА