Собрание сочинений. Том 4
Шрифт:
Лена. Никем.
Софья Ивановна. Ну, так и знала… Как же теперь с домом быть? Полдома его, а уедет, продаст кому — не наплачешься… Кто мы ему? Чужие.
Лена. Да бросьте вы, мама.
Софья Ивановна. Бросьте. Спасибо вам, товарищ Журина, спасибо. А ссуда? Он уедет, ему что… а я как же?
Вбегает запыхавшийся Юрий, за ним Городцов.
Юрий.
Городцов. Да… меняется наш график жизни.
Софья Ивановна. Вам что! Вот я засыпалась — это да. Тупик, ой, тупик!
Появляется Наташа.
Наташа. Леночка, ничего еще не известно?
Лена. Ничего.
Софья Ивановна. Да тут собственно и гадать нечего. Если человека начальство вызывает, значит направят куда-либо.
Юрий. Вы думаете?
Софья Ивановна. Да тут и думать нечего.
Городцов. Да, меняется наш график жизни. Рановато его от нас забирают. Рановато. Еще б годок. Пока рассада подымется. (Кивает на молодежь.)
Влетают, тарахтя по лестнице, Варвара и Виктор Огарновы.
Огарнов. Как в дозоре залегли. Курить можно?
Софья Ивановна. Кури.
Огарнов. А может, у вас засада и огонька вздуть нельзя?
Варвара. Зашутился ты что-то не ко времени. Сядь, отдохни.
Софья Ивановна. Это у него, видать, нервное.
Наташа. А интересно, куда его теперь — опять в армию или в Москву?
Софья Ивановна. Одно из двух.
Варвара. Это все генерал Романенко обстряпал. Я, говорит, доложил там, куда надо. И чего лез? Сам выдвигается, ну лады. Так нет, надо ему еще людей срывать…
Огарнов. Не партийная точка зрения.
Варвара. Это у меня, что ли? Дома мне об этом напомни.
Голос Ленки(из сада). Идет, идет!
Все переглядываются. Бросают курить, мнутся и, наконец, встают. Входит Воропаев.
Молчание.
Воропаев(останавливается). А-а, все уже здесь.
Городцов.
Воропаев. Вы понимаете, что… со мной произошло? Я сейчас был у товарища Сталина.
Лена. Ой, что ж это?
Наташа. Я так и знала! Ну, ну, ну! Что же теперь будет?
Воропаев. Даже сам себе не верю, что был…
Лена. Значит, уедете? (Закрывает лицо руками.)
Воропаев(не замечая ее волнения). Я сегодня помолодел на тысячу лет!
Лена. Что?
Воропаев. Моложе стал на тысячу лет!
Городцов. Нечего ходить вокруг да около — рассказывай, Витаминыч. Я, брат, тоже не из железа.
Воропаев. Я расскажу вам удивительный случай из моей жизни. Это частный случай. Мое личное переживание. Я доверяю его вам как друзьям. (Проходит к столу.) Мне выпало счастье быть вызванным к товарищу Сталину… Я вошел, ничего не видя, и вдруг услышал голос, который нельзя забыть… Он заканчивал разговор со стариком садовником…
Городцов. С Иван Захарычем? Ну, ну!
Воропаев. Не знаю, как его зовут. Вхожу я, и от волнения не могу шага сделать…
Городцов. Стоп, стоп, стоп. Рассказывай толком, Алексей Витаминыч. Где дело было, присутствовал кто?
Воропаев. Вячеслав Михайлович сидел в кресле, бумаги подписывал. Товарищ Сталин беседовал, я тебе говорю, с садовником, рекомендовал ему какой-то новый способ культуры или прививки, а тот возражал…
Городцов. Ясно, Иван Захарыч!
Воропаев. …а тот возражал, говоря, что наш климат многого не позволяет. «Мало ли чего климат не позволяет, — возразил товарищ Сталин, — а вы смелее экспериментируйте». А садовник свое: «Климат, Иосиф Виссарионович, ставит знаки препинания». — «Ничего, — отвечает товарищ Сталин, — мы с вами южане, а на севере тоже себя не плохо чувствуем. Вот нам говорили, что хлопок не пойдет на Кубани и Украине, а он пошел. Захотели — пошло. Все дело в том, чтобы захотеть и добиться».
Городцов. Так прямо и определил?
Воропаев. Да. А потом товарищ Сталин обратился ко мне: «Пожалуйста, говорит, сюда, товарищ Воропаев, и не стесняйтесь. Как штурмовку устраивать, так вы впереди, а как ответ держать, так вас и не видно».
Городцов. Значит, уже доложили. Смотрите, какая оперативность!
Воропаев. Дадите вы мне рассказать или нет?
Юрий. Молчите все, что вы в самом деле!