Собрание сочинений. Том 5

Энгельс Фридрих

Депутат Эльснер вносит неотложное предложение. Необходимо немедленно назначить комиссию для обследования положения прядильщиков и ткачей, а также всей прусской льняной промышленности.

Г-н Эльснер делает Собранию краткий и убедительный доклад о том, как старое правительство в каждом отдельном случае приносило льняную промышленность в жертву всевозможным династическим и легитимистским интересам или, точнее, прихотям. Доказательством служат Испания, Мексика, Польша, Краков.

К счастью, факты оказались убедительными и затрагивали лишь старое правительство. Поэтому никто

не стал возражать; правительство заявило, что заранее предоставляет себя в распоряжение комиссии, и предложение было принято единогласно.

Далее последовал запрос Д'Эстера, относительно обритых поляков^[123].

Д'Эстер заявил, что он желает получить разъяснения не только по поводу самого факта, но и специально по вопросу о мерах, принятых министерством против подобного образа действий. Поэтому он и обращается не к военному министру, а ко всему министерству.

Г-н Ауэрсвальд: Если Д'Эстер не желает получить ответ по поводу конкретного случая, то «министерство совершенно не заинтересовано» в обсуждении вопроса.

В самом деле, министерство совершенно «не заинтересовано» в обсуждении этого вопроса! Какая новость! В действительности интерпелляции обычно вносятся лишь по таким вопросам, в обсуждении которых «министерство» абсолютно не заинтересовано»! Именно потому, что оно не заинтересовано в ответе, именно поэтому, г-н министр-президент, и вносятся запросы министерству.

Впрочем, г-н министр-президент, вероятно, полагает, что он имеет дело не с теми, кто стоит над ним, а со своими подчиненными. Ответ на запрос он пытается поставить в зависимость от того, представляет ли вопрос интерес не для Собрания, а для министерства!

Мы объясняем исключительно неопытностью г-на председателя Грабова тот факт, что он не призвал к порядку г-на Ауэрсвальда за это бюрократическое высокомерие.

Впрочем, министр-президент заверил, что против бритья голов полякам будут приняты решительные меры, но что подробности об этом он сможет сообщить лишь позднее.

Д'Эстер охотно соглашается с отсрочкой ответа, но выражает желание, чтобы был указан день, когда Ауэрсвальд соблаговолит ответить.

Г-н Ауэрсвальд, который, вероятно, туговат на ухо, отвечает: Я полагаю, что из моего заявления нельзя сделать вывода, что министерство впоследствии не пожелает (!) вернуться к этому вопросу. Но дня он назначить еще не может.

Однако Бенш и Д'Эстер решительно заявляют, что они требуют разъяснений и по поводу самого факта.

Затем Д'Эстер вносит второй запрос: что означают военные приготовления в Рейнской провинции, в частности в Кёльне, и не возникла ля необходимость защиты границы с Францией?

Г-н Шреккенштейн отвечает: никаких войск, за исключением некоторого числа запасных, в течение последних месяцев на Рейн переброшено не было. (Пусть так, храбрый Баяр, но ведь их там уже давно было более чем достаточно.) Все крепости, а не только Кёльн, усиливаются, дабы отечеству не угрожала опасность.

Итак, значит, если войска, в Кёльне не будут переведены в форты, где им совершенно нечего делать и где они весьма плохо расквартированы, если артиллерия не получит орудий, а войска

не будут снабжены хлебом на восемь дней вперед, если пехота не будет снабжена боевыми патронами, а артиллерия картечью и пушечными ядрами, то отечество будет в опасности? Таким образом, по словам г-на Шреккенштейна, отечество только тогда окажется вне опасности, если Кёльн и другие крупные города будут находиться в опасности!

Впрочем, «все передвижения войск должны быть предоставлены исключительно на усмотрение военного лица, военного министра, в противном случае он не может нести ответственность!».

Можно подумать, что это говорит оскорбленная в своей невинности молодая девица, а не прусский pro tempore^{50} Баяр, рыцарь без страха и упрека, имперский барон Рот фон Шреккенштейн, одно имя которого наводит ужас!

Если депутат доктор медицины Д'Эстер, который, поистине, выглядит карликом по сравнению с могучей фигурой имперского барона Рот фон Шреккенштейна, запрашивает названного Шреккенштейна о значении того или иного мероприятия, то великий имперский барон полагает, что маленький доктор медицины хочет отобрать у него право распоряжаться расположением войск, а в таком случае он не может нести ответственность!

Короче говоря: г-н военный министр заявляет, что его не следует привлекать к ответственности, в противном случае он вовсе не сможет нести ответственность.

Впрочем, чего стоит запрос депутата по сравнению с «усмотрением военного лица, и в особенности военного министра»!

Д'Эстер заявляет, правда, что он не удовлетворен, однако делает из ответа Шреккенштейна заключение, что военные приготовления произведены для защиты границы с Францией. Министр-президент Ауэрсвальд протестует против такого заключения.

Если все пограничные крепости будут усилены, то ведь тем самым все границы будут «защищены». Если все границы будут защищены, то в таком случае и граница с Францией будет «защищена».

Г-н Ауэрсвальд согласен с предпосылками и «от имени министерства не принимает» заключения.

Мы, напротив, «принимаем во имя» здравого человеческого смысла, что г-н Ауэрсвальд не только туговат на ухо.

Д'Эстер и Пфаль немедленно заявляют протест. Рейхенбах заявляет, что Нейсе^{51}, крупнейшая крепость Силезии на востоке, отнюдь не усиливается и находится в самом жалком состоянии. Когда он начинает приводить подробные данные об этом, правые, при поддержке центра, поднимают страшный шум, и Рейхенбах вынужден сойти с трибуны.

Г-н Мориц:

«Граф Рейхенбах не указал, на каком основании он взял слово (!). На том же самом основании, полагаю, и я могу взять слово (!!). Я считаю не парламентарным и неслыханным в истории парламентов фактом подобным образом… (сильный шум) ставить министерство в затруднительное положение, говорить о вещах, которые не подлежат широкому оглашению… Мы присланы сюда не для того, чтобы ввергать отечество в опасность». (Страшный шум. Наш Mopиц вынужден сойти с трибуны.)

Депутат Эссер I прекращает шум тем, что пускается в столь же серьезное, сколь и своевременное разъяснение § 28 регламента.